79 
К данному моменту христианская миссия уже получила поддержку во всех слоях общества. Те, кто нес народу благую весть, понимали, что Константин и его предшественники безнадежно теряли силу в глазах неуклонно крепнувшей церкви. В конце концов, это было одной из причин, по которой отец Константина взял в жены британскую принцессу-христианку Елену. Сильвестр и его коллеги в Риме, должно быть, рассматривали заключение нового альянса как ловкий политический трюк. Но эмиссары «противной стороны», точно разобравшись в истинной сути маневра, усмотрели в нем попытку врага «дать отступного». Они заявили о том, что духовное послание св. Петра было подменено идолопоклонством своекорыстной иерархии, силящейся сохранить за собой право имперского престолонаследия. Новый церковный режим, по существу, упразднил саму конечную цель христианства. После почти трех столетий борьбы и напряженных усилий в одночасье был отринут собственный идеал Иисуса.
Кроме различных культовых верований римляне почитали императоров в качестве богов, ведущих свой род от таких обитателей Олимпа, как Нептун или Юпитер. На церковном соборе в Арле 314 года Константин сохранил за собой статус небожителя, представив всемогущего Бога как своего поручителя. Борясь с определенной непоследовательностью вероучения, он заменял некоторые христианские ритуалы сходными с ними по форме языческими традициями почитания солнца, а также религиозными обрядами сирийского и персидского происхождения. Короче говоря, исповедуемая римской церковью религия являла собой сложный гибрид верований, умиротворяющий все непримиримые фракции Поступая таким образом, Константин устремлял свой взгляд в сторону единой и всеобщей «мировой» религии («католической», в переводе — «вселенской»), во главе которой он видел самого себя.
ДЕСПОЗИНЫ И ИМПЕРАТОР
Из содержания множества книг, повествующих о становлении христианства, можно легко сделать вывод, будто бы римская церковь представляла собой истинный храм Иисуса, а иные, касающиеся Христа верования, были еретическими и нечестивыми. Это далеко от настоящего положения вещей, ибо большинство направлений христианства были куда менее языческими, нежели изобретательная в политическом отношении церковь Рима. Они презирали идолов и роскошные облачения римских первосвященников, а за свои труды заслуженно объявлялись императорскими указами вне закона. В частности, эзотерическое учение гностиков предавалось анафеме как языческое за упорствование в том, что дух был добродетелен, материя — порочна. Такое разграничение определенно не устраивало насквозь пропитанную материалистическим духом новую церковь. Аналогичным образом за проповедование того, что материализм это зло, вторгающееся в священные пределы души, осуждалось и уходящее корнями в гностицизм манихейство.
И все же еще оставались те хранители назарейских традиций, которые ревностно берегли исконное дело Иисуса, отвергая эклектичное и приукрашенное выдумкой учение Павла, по практическим соображениям присвоенное Римом. Эти приверженцы традиционной иудаистско-христианской школы в царствование Константина контролировали на Ближнем Востоке множество епархиальных храмов. Более того, ими руководили не кто иные, как потомки семьи Иисуса — деспозины.
В 318 году делегация представителей рода деспозинов отправилась морем до Остии. Оттуда на ослах они проследовали в Рим, где в Латеранском дворце удостоились аудиенции епископа Сильвестра. Через выразителя своих интересов Иосии (к слову сказать, потомка брата Иисуса Иуды) они упорно настаивали на том, что престол церкви по праву должен находиться в Иерусалиме, а не в Риме. Они требовали, чтобы титул епископа Иерусалимского стал наследным достоянием деспозинов. Епископами же других церковных центров, таких как Александрия, Антиохия и Эфес, деспозины предлагали назначить тех, кто хотя бы состоял с ними в родстве. Но их требования оказались гласом вопиющего в пустыне, так как Сильвестр был. решительно настроен воплощать в жизнь постановления императора. Он уведомил делегатов, что для них не зарезервировано место в новой структуре христианской церкви. Учение Иисуса было вытеснено доктриной, переработанной в соответствии с имперскими потребностями. Без околичностей Сильвестр недвусмысленно заявил, что право даровать спасение теперь является исключительной прерогативой императора Константина, а не Иисуса Христа!
79 
