Особенно,... 
86 
Днем, когда Чед с криком радости и распростертыми ручонками встретил свою мать, у Ника чуть сердце не разорвалось на части. Несмотря на то, что им было хорошо вместе, что они любили друг друга, что Чед искал у отца утешения и поддержки, – ребенок все равно нуждался в материнской ласке.
Услышав ликующий детский визг, Сибилла сама чуть было не закричала от радости. В той же самой гостиной апартаментов Вебстера, где Сибилла развлекалась с Квентином Эндербаем, она, присев на корточки, принялась говорить ему что-то о том, каким большим, красивым мальчиком он стал за два года, потом протянула к нему руки, чтобы обнять. Бросившись ей на шею, крепко обняв ее и с силой прижавшись к ее лицу, он чуть не свалил мать массой своего упитанного, весом почти тридцать фунтов тела. Инстинктивно Сибилла оттолкнула его, и малыш обиженно сел перед нею. Расширившиеся глаза наполнились слезами, и вскоре его рев огласил помещение. Сибилла, стараясь его успокоить, поспешила к нему со словами:
– Ну прости меня, Чед. Я действительно не хотела тебя обидеть.
Но в этот момент Ник подхватил ребенка на руки.
– Не плачь, Чед, все хорошо, – успокаивал он малыша, крепко прижимая его головку к своему плечу. Схватившись за шею и зарывшись носиком в плечо отца, Чед немного успокоился, но продолжал судорожно всхлипывать.
Приподнявшись и поправляя свой костюм, Сибилла попыталась что-нибудь сказать в свое оправдание:
– Извини, я вовсе не хотела его отталкивать. Просто не удержалась на ногах. Чед, мальчик, ну прости меня.
Услышав эти слова, Ник отвернулся.
Она сказала с обидой в голосе:
– Я все делаю неправильно, да? Я так скучаю по Чеду, думаю о нем дни и ночи напролет и так хочу, чтобы он поскорее вырос. А когда я совершила одну маленькую ошибку, заметь, только одну, ты тут же отбираешь у меня ребенка. Конечно, ты всегда лучше меня справлялся со всеми делами, не так ли, и всегда знал, что необходимо предпринять.
Страшно разозлившись, Ник не удостоил ее ни единым словом.
– Чед, – сказал он тихим голосом, – твоей маме жаль, что так случилось, она толкнула тебя нечаянно. Может быть, она себя неважно чувствует, простудилась или подхватила грипп, или что-то в этом роде. Об этом мы с ней поговорим попозже, за обедом. А сейчас давай лучше не беспокоить ее, и пойдем-ка разглядим хорошенько наши комнаты. К обеду она будет чувствовать себя лучше, и тогда мы обсудим, чем мы будем заниматься и что интересного увидим в Нью-Йорке. Тебе нравится такое предложение?
Ник ждал ответа. Через минуту, все еще шмыгая носом, Чед, соглашаясь, покачал головой. И снова уткнулся в плечо отца. Переполненный чувством нежности и любви, Ник, уже ни о чем не думая, еще крепче прижал к себе ребенка. Его снова разобрала злость.
– Это последний раз, когда ты обидела моего сына, – сжав губы, сказал он, обращаясь к Сибилле. – Я тебя теперь на пушечный выстрел не подпущу к нему. Но этот вопрос мы обсудим позже.
– Ты не имеешь права диктовать мне условия.
– Об этом мы поговорим позже, – громко повторил он и, кипя злостью, пошел к выходу.
– Я же попросила прощения, – кричала Сибилла ему вслед. – Я не знаю, чего ты от меня хочешь. Только из-за того, что у меня не все так хорошо получается, как у тебя… Ты не можешь отобрать ребенка у матери только потому, что она не такая ловкая, как другие…
Стоя к ней спиной, сбитый с толку, он все-таки услышал последнюю брошенную ею фразу: «Ты не можешь отобрать ребенка у матери…»
Она мать Чеда. И Чед любит ее и нуждается в материнской ласке. Возможно, если б она чаще виделась с ним, она бы более спокойно с ним обращалась… Но ведь в Сент-Луисе она виделась с Чедом каждый день. Она никогда не чувствовала радости от общения со своим собственным ребенком с самого первого дня его появления на свет.
И все-таки она изменилась. Нью-Йорк был этому причиной. Она стала более взрослой, более опытной, гордилась своей работой, очевидно, встречалась с интересными людьми, заводила новые знакомства. Но если она теперь чувствует себя более спокойно и непринужденно, то почему не может так же относиться и к своему сыну? Ник чувствовал себя в долгу перед Чедом, он должен был помочь ему помириться с мамой.
Он обернулся к ней. Чед прекратил всхлипывать, но, все еще продолжая прятать свое лицо, он тяжело и прерывисто вздыхал.
– Сибилла, почувствовала бы ты какую-то разницу, если бы мы поселились поближе к тебе?
– Здесь? В Нью-Йорке? – у нее был очень смущенный вид. – Я об этом просто не думала. И как вы тут сможете жить?
86 
