110 
– Через несколько минут мы позавтракаем, я кое-что приготовила, но сначала расскажи, как поживаешь и чем занимаешься.
– Я предпочла бы перекусить, – солгала Валери, зная, что с ее стороны было бы неблагодарно лишать Майю удовольствия накормить ее. – Затем мне придется уехать; я теперь работаю.
– Ты!? О Боже праведный! Мы слышали, что твои деньги пропали. Я сказала себе: «плохи дела у миссис Стерлинг», я знала, что так и будет!
– Ну, не так уж все и плохо, – сказала Валери, – я держусь. Майя, я пытаюсь выяснить кое-что о мистере Стерлинге. Понимаю, что все было давно, но у тебя всегда была удивительная память, и если бы ты могла мне помочь, я была бы очень признательна.
Майя посмотрела на нее меланхоличным взглядом:
– Память у меня уже не та, что раньше, она скачет, как козел, бывают провалы, но я расскажу все, что помню, если ты уверена, что хочешь знать.
Валери улыбнулась:
– Звучит как предупреждение. Майя, у него здесь была женщина, так?
– Да, одна женщина.
– И ты не сказала об этом следователю?
– С какой стати мне говорить ему и выставлять мистера Стерлинга негодяем, а тебя дурой? Следователь всюду совал свой нос. Ему безразлично, станет ли это известно тебе от него или от городских крикунов, но мне-то не все равно. Я подумала, если тебе захочется узнать, я расскажу сама, и это будет не так тяжело. Ты же знаешь, у меня нет от тебя секретов.
– Кто она, Майя?
– Вот этого я не знаю. Никогда не знала ее имени. Сначала я подумала, что это была ты. Я хочу сказать, мистер Стерлинг приказал мне не приходить в те дни, когда он был здесь. Он всегда говорил «я», никогда «мы», поэтому я и не приходила. А приходила, когда он уходил. Единственное, что знаю наверняка, это то, что кто-то был, а почему бы мне не подумать, что это была ты, раз твою одежду доставали?
Валери брезгливо поморщилась. Заметив это, Майя прижала ладонь к губам:
– Эх, черт меня подери, я причиняю тебе боль.
– Ничего, все в порядке. Я хочу знать все: нет смысла знать только часть.
– Хорошо, пусть так; как говорится, назвался груздем – полезай в кузов. Она носила твою одежду, на туалетном столике была рассыпана пудра, один тюбик губной помады не был убран и тому подобное. Сначала я не придала этому значения, но потом подумала: что-то тут не так. Почему ты не позвонила мне, хотя прежде звонила всегда? Поэтому, когда в последний раз он позвонил и сказал, что приезжает, я намеренно задержалась в доме, будто не успела закончить уборку. Когда они вошли, я выглядела удивленной, но не сильнее, чем он, смею тебя уверить; а когда я увидела, что это была не ты – мое удивление стало неподдельным. После этого случая я еще несколько раз встречала ее, но имени не знаю. Однако подожди, что же я забыла?… Ну да, самое главное! Ты ее знаешь. Это была еще одна причина, по которой я ничего не рассказала следователю. Я не хотела, чтобы все знали, что твой муж заигрывает с одной из твоих подруг. Не знаю, насколько она хорошая подруга, но думаю, достаточно хорошая, чтобы быть принятой в доме. Она была у вас в гостях: она и маленькая белокурая проповедница, в тот последний уикэнд, как раз накануне несчастного случая, когда погиб мистер Стерлинг.
ГЛАВА 26
На первых порах единственным человеком, заметившим перемену в Сибилле, была Лили. Сибилла казалась рассеянной, не способной сосредоточиться на чем-либо в течение продолжительного времени и постоянно злой. Лили намеревалась поговорить с ней об этом, предложить немного отдохнуть, может быть, даже взять отпуск, но не стала. Потому что как раз в это время у Лили появились собственные заботы. Она влюбилась.
В один прекрасный день Гас Эмери пригласил ее на ланч. Она была настолько поражена приглашением, что сразу же отправилась к Сибилле спросить, что та думает по этому поводу.
– Сходи и узнай, чего он хочет. Гас ничего не делает просто так.
После этого, куда бы ее не приглашал Гас, Лили предпочитала не рассказывать Сибилле. Он привлекал ее своим мягким голосом и учтивыми манерами, тем, как он себя вел, чтобы понравиться ей. Иногда он напоминал ей Руди Доминуса, относившегося к Лили по-отечески. Ей нравилась внешность Гаса: симпатичный, почти красивый, с бледной кожей, длинными ресницами и ртом, отчетливо артикулировавшим каждое слово. Голос у него был грубый и громкий, но с ней он старался говорить потише.
Лили знала, что никому, кроме нее, Гас не нравился; даже Валери, когда работала у Сибиллы, не подружилась с ним. Это ей казалось загадочным. Однако Лили часто бывала в неведении относительно мотивов, заставляющих людей действовать тем или иным образом. Порой, лежа в кровати, она размышляла на эту тему; она действительно многого не знала о людях, как же могла она давать им советы? А если она не знала многого о других, то, возможно, плохо знала и себя, тогда тем более не имела права учить других.
110 
