Особенно,... 
278 
– Что? – спросила Лайла.
– Тереза согласна играть роль твоей матери. Лайла не поверила своим ушам.
– Нет, Марти. Только не мою мать, – сказала она сдавленным шепотом.
Марти не очень хорошо знал, какие отношения были у Лайлы с Терезой, слышал, что не очень хорошие и что Лайла старалась не иметь с ней дела. Но он не подозревал, что девушка так ненавидит свою мать. В этот момент Марти понял, что он должен проявить свою власть.
– Почему же нет? Это естественно, Лайла. Подумай сама.
– Я ни за что не буду работать со своей матерью. Лайла сложила руки на груди.
– Послушай, Лайла. Не принимай необдуманных решений. Разве ты не понимаешь, что это значит для твоего будущего? Это создаст тебе невероятную популярность и поможет поднять престиж всей нашей работы. Не забывай, тебе все это потребуется, когда наступит время «Эмми», и тогда, когда ты будешь подписывать свой следующий контракт.
– К черту популярность. Я сказала «нет».
Но Марти недаром был итальянцем. Макиавелли был ничто перед ним.
«Наконец! Задело за живое», – подумал он про себя. А сам улыбнулся Лайле.
– Не волнуйся так, Лайла. Я рассказал тебе это из любезности, как режиссер актрисе, и не намерен спрашивать у тебя разрешения.
Так ей и надо! Нельзя было доверять ему, никому нельзя доверять!
– А ты-то кто такой, черт бы тебя побрал? Господь Бог? Ты не Бог, Марти, ты просто режиссер.
– А ты просто актриса, Лайла. Причем, это я сделал из тебя актрису, помни об этом.
Марти поднялся. В первый раз с тех пор как познакомился с Лайлой, он чувствовал, что владеет ситуацией. И когда Марти это почувствовал, он заговорил свободнее. Теперь он мог пустить в ход дипломатию и добиться всего, чего желал.
– Во всяком случае, – сказал он, подходя к краю террасы, – я еще не принял окончательного решения.
– Относительно моей матери? – спросила Лайла. Марти увидел, как в ее глазах забрезжила надежда.
На секунду Марти устремил взор в сторону заката, потом повернулся и посмотрел прямо Лайле в лицо.
– Послушай. Я уже связал себя обязательством перед ней, но могу внести изменения.
– И избавиться от нее?
– Нет. Мы можем отдать эту историю Шарлин. А Тереза будет играть ее мать.
Лайла вжалась в шезлонг, как будто угроза, заключавшаяся в его словах, грозила ей физически.
– Но ты сказал, что главную роль буду играть я! – Она почти по-детски жаловалась, что ее предали.
Марти пожал плечами.
– Сценарий принадлежит мне. Но тебе он, кажется, не нравится.
А с Терезой у нас заключен беспроигрышный для нее контракт: мы обязаны заплатить ей независимо от того, возьмем ее на роль или нет. Марти видел, что Лайла вот-вот расплачется.
– Прости, Лайла. Я не знал, что ты так это воспримешь.
Наконец итальянец получил преимущество и теперь собирался использовать его. Она крутила им с самой первой встречи. Теперь наступил его черед. Лайла чего-то хотела от него добиться? На этот раз ей придется поторговаться.
Девушка все еще сидела в шезлонге.
– Прошу тебя, Марти, давай обсудим это как следует. Почему именно моя мать? То есть я хочу сказать, что тема девушки, покидающей дом, звучит прекрасно. Шарлин это не сыграть. Но ты еще хочешь ввести старую перечницу Терезу? Да можно выбрать из миллиона старух, эту роль с руками и ногами оторвут. Давай подумаем о других кандидатурах. Что ты скажешь о Дебби Рейнольдс? Или Дине Меррилл? – Лайла выдавила мучительную улыбку.
Марти стало почти неловко при виде такого отчаяния Лайлы; почти, но не совсем. Еще свежи были воспоминания о его собственном недавнем поражении. Еще только вчера Марти мечтал о ней, представлял в своем воображении, как она раздевается перед ним, как она ложится рядом, как вытягивает свое длинное гибкое тело, как ждет его, раздвигает ноги, заманивает и принимает…
– Ты очень красивая женщина, Лайла. Он смотрел прямо ей в глаза.
Лайла не выдержала и опустила их.
– Я знаю, ты увлечен мной, Марти. Но… – она замолчала. Марти ничего не сказал. Он знал, что пришел его час. Лайла заговорила снова.
– Дело не в тебе. – Она помолчала. – Я… Мне не нравится секс, Марти, я никогда этим не занималась. Я все еще девственница.
Марти не верил всей этой чепухе насчет девственности. Во всяком случае, он был не из тех, кто возводит девственность в культ.
– Ты ничем не обязана мне, Лайла. Я не хочу, чтобы ты думала, будто что-то должна мне. Я принимаю решение исходя из творческих соображений.
278 
