75 
— Это вы привыкли брать то, чего желаете.
— Разве я что-то взял? Я даже к тебе не прикоснулся. Я просто открыл двери и позволил тебе взглянуть на то, что тебя ждет за ними.
Двери комнаты, наполненной ароматом темных причудливых цветов страсти.
— Войди, — мягко уговаривал он ее. — Тебе понравится то, что ты там найдешь.
Она покачала головой.
Джордан вздохнул:
— Наверное, мне не следовало надеяться, что даже ты будешь настолько честной. Дать тебе предлог? Приди ко мне сегодня — и через два дня я позволю тебе увидеть Алекса.
Марианна повернулась и посмотрела на него:
— Вы вернете его мне?
— Нет, но я дам тебе убедиться, что с ним все в порядке. — Он встал, направляясь к двери. — Видишь? Ты принесешь себя в жертву ради своего бедняжки-братца, которого держит в плену злой герцог Камбаронский. Даже Дороги поняла бы столь достойное самопожертвование.
Марианна поняла, что Джордан собирается уйти. Он впервые оставляет ее одну в мастерской со времени их приезда в охотничий домик.
— Куда вы идете?
Он оглянулся через плечо.
— Я хочу прокатиться верхом. Мне надо немного развеяться. Чувственность, не находящая выхода, плохо отражается на моем настроении. Я вернусь к сумеркам. — Он приостановился. — Если ты не попросишь, чтобы я остался.
Она ничего не ответила.
В следующую секунду входная дверь резко захлопнулась за ним.
Марианна почувствовала облегчение от того, что осталась одна, или, по крайней мере, попыталась убедить себя в этом. Теперь она сможет сосредоточиться на том, что важно для нее. Она протянула руку, чтобы взять резак, — и застыла.
В доме было слишком тихо.
И в то же время казалось, что он по-прежнему находится с ней в этой комнате.
Медленно повернувшись, она взглянула на кресло.
«Наверное, мне не следовало надеяться, что даже ты будешь настолько честной».
«Это никогда не кончится, пока ты не возьмешь того, что хочешь».
«Я только дал тебе повод сюда приехать».
Неужели это правда?
Она с ужасом осознала, что слишком легко уступила, когда он сказал ей, что она должна сюда ехать.
Лихорадка, которую он в ней разжег, возникла слишком быстро. Достаточно было малейшей искры, чтобы чувства, таившиеся в ее душе, неожиданно для нее самой вспыхнули ярким пламенем.
Его магнетизм держал ее в плену три долгих года. Даже когда она искренне досадовала и раздражалась на него, она не могла выбросить его из головы. Он завладел ее душой, ее помыслами и сердцем с самой первой минуты, когда она увидела его в церкви в Таленке.
Марианна неохотно подошла к креслу. Протянула руку и прикоснулась к гладкому дереву спинки, хранившему еще тепло его тела.
Внезапно ее начала бить дрожь.
Довольно лгать самой себе.
Она любит его, она хочет его!
* * *
Джордан не вернулся к сумеркам. Была уже почти полночь, когда Марианна услышала топот копыт на дворе. Она лихорадочно продолжала работать. С того момента прозрения, когда перед ней с полной ясностью раскрылись ее собственные чувства, она с головой кинулась в работу, стараясь забыть о нем, пытаясь вообще ни о чем не думать.
— Ложись спать, Марианна.
Она почувствовала, что Джордан стоит в дверях, но не стала оборачиваться. Ей надо отгородиться от него.
— Уходи. Я не хочу тебя видеть.
— Уже поздно. Иди ложись.
Чтобы еще одну ночь лежать без сна?
— Уходи.
— Ты устала, у тебя дрожат руки. Я не позволю тебе работать всю ночь — иначе завтра у тебя на руках появятся новые шрамы, — твердо сказал он.
— Это не твое дело.
— Да, это не мое дело. — Он встал у нее за спиной. — Но это моя неотступная тревога. — Он протянул руку и вынул у нее из пальцев резак. — Ложись спать.
Жар его тела обволок ее, она ощутила запах кожи, конской сбруи и холодного ветра. Она застыла на месте — напряженная, неуступающая.
Она хочет его!
Что-то в ней вдруг оборвалось, словно лопнула слишком туго натянутая струна.
Она закрыла глаза, медленно выдохнула и прислонилась к нему спиной.
Он застыл, и она ощутила, как напрягся в нем каждый мускул.
— Марианна?
Все кончено. Она больше не в силах сопротивляться.
— Мне это не нравится, — прошептала она. — Мне… больно.
Он обнял ее, со странной нежностью прижимая к себе, словно желая укрыть в своих объятиях.
— Больно только от желания, — хрипловато прошептал он ей на ухо. — Вот почему ему надо положить конец. Остальное ни с чем не сравнимо.
75 
