Особенно,... 
44 
Герцог почувствовал, что от юного облика девушки буквально веет весной. В этот момент Трина выглядела как Персефона, только что вернувшаяся из темного подземного царства Гадеса.
— Да, она изменилась! — воскликнула в волнении маркиза. — Я вижу! Морщины исчезли с ее лица. Они действительно исчезли!
— Как вы себя чувствуете? — спросил герцог Трину.
Пока девушка ждала внизу, она успела несколько раз повторить про себя все, что нужно будет сказать в этот момент, однако сейчас, из-за того что все эти заготовленные слова услышит маркиз, ей было трудно говорить.
— Сначала… я почувствовала себя странно… у меня закружилась голова, — сказала она после секундной запинки. — Однако потом… возникло ощущение, как будто что-то поднимается внутри меня… Это было очень странно… Но теперь я чувствую себя полной сил… Мне хочется танцевать и петь… потому что я… счастлива.
— Именно это вы и должны были почувствовать, — кивнул де Жирон.
— Эликсир действует! Я не могу в это поверить! — воскликнула маркиза. — Я могу выпить его сейчас или должна подождать?
— Я думаю, будет лучше, если вы подождете немного, — ответил герцог, — по крайней мере до вечера. Эликсир наверняка подействует лучше, если вы хорошенько выспитесь после того как его примете.
— Хорошо, я выпью его сегодня вечером, — согласилась маркиза.
— Но только не более одного бокала за день, — сказал маркиз. — Тогда содержимого флакона хватит больше чем на неделю.
— Да-да! — воскликнула маркиза. — По одному бокалу, я запомнила. Мне не терпится испробовать его действие на себе.
— Вы должны запастись терпением. К тому же не забывайте, что чрезмерная доза может подействовать не во благо, а наоборот.
— Значит, только по одному бокалу, — смиренно согласилась маркиза.
— Уверен, что вы хотели бы поговорить немного с леди Шерингтон, — сказал герцог. — Наверное, вы хотели бы задать ей массу вопросов, поэтому я оставлю вас.
Он поцеловал маркизе руку и направился к двери. Трина проводила его взглядом и с огромным облегчением обнаружила, что маркиза там уже нет.
» Наверное, мне показалось, — подумала она. — Я слишком много думаю о нем. Но он был так реален, что вряд ли это галлюцинация.
Беспокойство владело ею, хотя пока все шло гладко.
Маркиза не дала ей много времени на размышления.
— Расскажите мне еще раз, милочка, как действует эликсир, — попросила она. — Мне очень хотелось бы узнать подробности.
Трина повторила свой рассказ, а маркиза спросила:
— У вас были какие-нибудь странные ощущения? Что вы испытывали, когда ваша кожа разглаживалась?
— Это трудно объяснить словами, — ответила Трина.
Когда она произносила эти слова, то подумала, что до сих пор единственным странным ощущением было то, которое она испытала, неожиданно увидев в дверях маркиза.
«Почему он вернулся? — размышляла Трина. — Наверняка не потому, что на железной дороге произошел очередной обвал. И уж не из-за того, что он снова захотел увидеть меня. Тогда почему, почему?»
Все это время маркиза что-то ей говорила, однако Трина не могла ни на чем сконцентрироваться.
Она почувствовала невероятное облегчение, когда через десять минут маркиза встала, как будто все уже было обсуждено.
— Я не могу доверить этот бесценный флакон слугам и сама отнесу его в свою спальню, — сказала она. — Я не переживу, если он разобьется. Спасибо, леди Шерингтон! Вы придете завтра навестить меня? Мы сможем обменяться впечатлениями, и вы увидите, как подействовало это чудотворное лекарство на меня!
— Да, конечно, — согласилась Трина.
— Примите еще раз мою сердечную благодарность, — сказала маркиза. — Если завтра утром я хоть немного помолодею, то буду самой счастливой женщиной на свете.
Не ожидая ответа Трины, она вышла из салона, осторожно держа перед собой янтарный флакон с заветным эликсиром.
Хотя Трина знала, что герцог вернется за ней, это, наверное, будет еще не так скоро.
У него наверняка займет не меньше четверти часа, чтобы уехать отсюда, так чтобы слуги увидели это. Еще по крайней мере пятнадцать минут уйдет на его возвращение через кустарник к тайному ходу, чтобы отвести леди Сузи назад в замок.
«Наверное, мне лучше всего вернуться назад самой, никого не дожидаясь, — сказала себе Трина. — Никто не удивится, если я пойду через парк одна».
Она уже почти дошла до двери, когда вспомнила, что ее мать оставила свои перчатки и сумочку на столе, перед тем как сесть в кресло за ширмами.
44 
