— А если предположить, — несмело сказала Сузи, — что после того, как мы поженимся, хотя я и не давала согласия на это, вы разочаруетесь во мне. Тогда вы потеряете все.
Герцог снова улыбнулся.
— Я никогда не разочаруюсь.
— Как вы можете быть уверены в этом?
— Я уверен в этом так же, как и в том, что вы именно та женщина, которую я искал целую вечность. Я понял это, впервые взглянув на вас.
Его слова заставили сердце Сузи биться так сильно, что она не могла вымолвить ни слова.
В этот момент подошел официант с заказом, и им пришлось прервать волнующий разговор.
Расплатившись, они не вернулись к площадке, где их ждал экипаж герцога, а направились по знаменитым аллеям Булонского леса. Через некоторое время их взору открылось живописное небольшое озерцо у миниатюрного водопада, и они с удовольствием расположились на его берегу.
Герцог повернулся к Сузи и протянул руку. После недолгого колебания она вложила в нее свою ладонь.
Он расстегнул перчатку и, сняв ее, стал нежно целовать пальцы и ладонь. Сердце Сузи учащенно забилось в груди от этой ласки, такой редкой в ее супружеской жизни.
— Я люблю вас! — повторял он негромко то по-французски, то по-английски.
Целуя в очередной раз ее руку, герцог спросил:
— Так вы поедете со мной послезавтра в Прованс?
— Вы уверены, что я должна это сделать?
— Я хочу, чтобы вы увидели дом, где будете жить.
— Я еще не давала вам согласия, поэтому не уверена, что все будет так, как вы предполагаете. К тому же вы не сможете позволить себе содержать замок, ведь денег у меня на это не будет.
— Я же сказал вам, что к тому моменту, когда мы туда переселимся, мне в голову придет какая-нибудь хорошая идея. И этот вопрос будет благополучно разрешен.
— Идея? — с сомнением переспросила Сузи.
— Когда я понял, что хочу жениться на вас, я начал думать, что делать с замком, который очень велик и требует прорвы денег на содержание. В то же время он так прекрасен, что я хотел бы, чтобы он всегда выглядел хорошо, в особенности когда он также будет принадлежать и вам.
В голосе де Жирона звучало столько гордости и благоговения, что Сузи безоговорочно поверила в слова Лорен о том, что герцог очень любит свой замок.
Сузи задумалась о том, как мягче отказать де Жирону. «Если я уступлю его решению, — подумала она, — он возненавидит меня и будет позже винить во всем!»
В ее воображении возникли картины обваливающихся потолков, разрушающихся древних стен, протертых до дыр ковров, рассыпающихся от ветхости гобеленов и штор.
Сможет ли их любовь, такая прекрасная сейчас, сохраниться через годы, когда он станет обвинять ее в гибели замка, который, по сути, является частью его самого?
«Я не смогу пережить этого», — подумала Сузи. Она вынула свою руку из ладоней герцога, потому что ей трудно было разговаривать с ним, когда он прикасался к ней, и сказала, впервые называя его по имени:
— Жан, я должна что-то сказать вам.
— Что?
Еще до того, как Сузи заговорила, по напряжению ее тела, дрожанию стиснутых пальцев он понял, что она собирается сказать о чем-то чрезвычайно важном, по крайней мере для нее самой.
После долгой паузы, голосом, который он едва расслышал, Сузи вымолвила:
— Я люблю вас… но именно потому, что люблю… я не могу нанести вам такой удар. Поэтому должна отказать…
Герцог понял по ее волнению, что эти слова дались ей с великим трудом.
Де Жирон не торопился с ответом, и через некоторое время Сузи продолжила:
— Будет нечестно и просто безнравственно с моей стороны разрушить ваше родовое гнездо и ваше будущее. Однако, может быть, мы сможем быть вместе без брака?
Последние слова она произнесла очень быстро и сразу покраснела от смущения, хотя во время всего монолога была бледна.
На мгновение воцарилась тишина, а затем герцог, голосом, который Сузи еще не доводилось слышать от него, сказал:
— О, моя дорогая, мое сокровище, моя любовь, наконец-то я знаю, что вы чувствуете ко мне.
Когда он это говорил, то отчетливо понимал, что переход к предложенной леди Шерингтон связи был именно тем, чего при других обстоятельствах всегда ожидали от него его многоопытные парижские приятельницы. Однако герцог прекрасно понимал, с какой обидой Сузи при ее чувствительности и врожденной чистоте восприняла бы его согласие на подобные отношения.
Герцог взял ее дрожащие руки в свои и нежно попросил: