Особенно,... 
37 
— Я вас спасла, — победно сказала она первому графу перед тем, как уйти из библиотеки.
Оделла сама понимала, что это смешно, но ничего не могла поделать с собой: она считала часы, оставшиеся до воскресенья.
«Его светлость, несомненно, задержится в Лондоне или вообще обнаружит, что у него нет никакого желания возвращаться», — твердила она себе.
Но интуиция говорила ей, что он сдержит слово и будет ждать ее в Фолли, как они договорились.
В воскресенье утром, за завтраком, нянюшка сказала ей:
— Его светлость вернулся вчера поздно вечером, и, значит, сегодня тебе придется остаться здесь, чтобы он тебя не увидел.
— Я думаю, у него есть дела — иначе бы он не приехал, — заметила Оделла. — И он не увидит меня, если я выйду с черного хода. Ты же знаешь, нянюшка, как я хочу покататься на Стрекозе.
Нянюшка принялась спорить, но Оделла все же добилась своего, пообещав съездить в церковь с ней и с Бетти.
— Я заказала экипаж, — сказала ей нянюшка, — и, хотя Бетти послушная девочка и любит, когда поют, перед проповедью мы уедем.
В маленькой деревенской церквушке было не слишком много народу.
Оделла молилась о том, чтобы ее не раскрыли и она могла бы еще немного остаться в замке Комб вместе с нянюшкой.
Она надеялась, что Бог и мама услышат ее молитвы.
На обратном пути она чувствовала себя настолько счастливой, что ей хотелось петь во весь голос.
Правда, где-то в самой глубине души въедливый голосок твердил ей, что она так счастлива лишь потому, что скоро увидит маркиза, но Оделла решила не обращать на него внимания.
«Это всего только мимолетное приключение, — говорила она себе, надевая амазонку. — Завтра он возвратится в Лондон и больше никогда обо мне и не вспомнит».
Но она знала, что сама не раз будет о нем вспоминать.
Невозможно было войти в библиотеку без того, чтобы не вспомнить о нем.
Один из младших конюхов оседлал Стрекозу.
Оделла поехала от замка кружным путем, чтобы никто не заподозрил, что она направляется к Фолли, и выехала из леса чуть ниже нужного места.
На фоне светлого неба здание выглядело очень внушительно, но Оделла не увидела ни маркиза, ни хотя бы его коня.
Подгоняя Стрекозу вверх по склону холма, она твердила себе, что, конечно же, он забыл!
А чего еще можно было бы ожидать!
Но, спешившись, Оделла увидела его: маркиз стоял в дверях особняка и улыбался.
Сердце ее подпрыгнуло, когда он воскликнул:
— Вы приехали! Я так боялся, что вы забудете!
— А я испугалась, что вы забыли, — сказала Оделла, — потому что не увидела вашего коня.
— Сарацин с другой стороны, — ответил маркиз. — Я отведу Стрекозу туда же.
Он взял уздечку и повел Стрекозу вокруг здания, а Оделла вошла внутрь.
Увидев, как здесь красиво, она поняла, почему маркиз не хотел, чтобы люди сюда ходили.
Изящные окна, выложенный мозаикой пол и резной каменный фонтан в центре первого этажа поразили ее воображение.
Фонтан был сделан в виде статуи Купидона с дельфином в руках; он не работал, но Оделла видела, что это — работа подлинного мастера и очень дорого стоит.
Повсюду стояли каменные скамейки, украшенные резьбой. Оделла села на одну из них и стала ждать маркиза.
Она машинально сняла шляпку, даже не подозревая о том, как великолепно смотрятся ее прекрасные волосы на фоне древней стены.
Вернувшись, маркиз медленно подошел к. ней и сказал:
— Я полюбил Фолли еще ребенком, но когда восстановил его, то почувствовал, что здесь не хватает чего-то. И теперь я понял чего — вас!
— Это самый лучший комплимент, который мне когда-либо делали! — улыбнулась Оделла. — Фолли — очаровательное место!
— Я тоже так думаю, — сказал маркиз. Он, не отрываясь, смотрел на Оделлу, но вместо того чтобы сесть рядом с ней, он опустился на краешек фонтана напротив нее.
— Расскажите мне, какие события произошли, пока я был в отъезде.
Оделла засмеялась.
— Никаких, слава Богу! Я думаю, за последние дни случилось столько, что теперь на долгое время мы застрахованы от неприятностей!
— Значит ли это, что вы собираетесь надолго остаться в замке? — спросил маркиз.
Было что-то в его голосе, от чего на щеках у Оделлы вспыхнул румянец.
— Что бы ни… случилось, — ответила она после некоторого молчания, — я не имею нрава… навязываться…
— Вы прекрасно знаете, что ничуть не навязываетесь ни мне, ни кому-то еще, — сказал маркиз. — Но я хотел бы, чтобы; вы доверили мне свою тайну.
37 
