19 
— Что же тебе помешало?
— Я обещал Элейн, что не буду уезжать слишком далеко от дома. А ей сейчас нельзя волноваться. — Он неожиданно широко улыбнулся. — Она в положении, Джадд.
— О, поздравляю!
— Спасибо. Ты не представляешь, как мы оба рады… — Его улыбка погасла, и лицо снова стало мрачным. — Вот почему я вынужден объезжать своих должников. Мне неудобно напоминать тебе об этом, но, если бы я в свое время не спрятал тебя на своей ферме, тебя бы вывели в расход давным-давно. Ты обязан мне жизнью, Джадд, и…
— С чего ты взял, что для меня это что-нибудь значит? — Морган горько усмехнулся.
— Я тебя слишком хорошо знаю. Морган покачал головой:
— Нет, ты меня не знаешь. К тому же со временем люди меняются.
— Элейн однажды сказала, что ты пригрозил убить ее, если из-за нее у меня будут неприятности.
— Не убить, а просто выпороть. К тому же любые угрозы — это ведь только слова.
— Ты хочешь сказать, что не имел в виду ничего… подобного?
Морган опустил взгляд. Ну конечно, тогда он говорил совершенно искренне. Как правило, он не позволял себе слишком близко сходиться с людьми, привязываться к ним. Гэлен был одним из немногих, с кем у него завязалось что-то вроде дружбы.
— Не помню. Это было слишком давно.
— Не так уж и давно. — Гэлен внимательно посмотрел на него. — И вообще, по-моему, ты врешь.
— Ты всегда думал обо мне лучше, чем я того заслуживал. — Морган слабо улыбнулся. — Не знаю только, почему. Может быть, ты просто боишься признаться, что ошибся во мне?
— Не исключено. Я, знаешь ли, не люблю, когда страдает мое самолюбие. Ты должен радоваться, что я не считаю тебя иудой. Вот Элейн, например, уверена, что ты продал нас за тридцать… нет, не сребреников, а за тридцать миллионов полновесных американских долларов.
— Но ведь я действительно вас продал.
— Нет, не думаю. — Гэлен немного помолчал, — Если бы это было так, я бы первый позаботился о том, чтобы ты больше не смог малевать свои картинки.
Одним глотком он допил кофе, достал из кармана куртки пухлый конверт из плотной коричневой бумаги и бросил его на журнальный столик.
— Здесь все материалы на Алекс Грэм, которые могут тебе понадобиться. Может быть, тебе захочется на них взглянуть. А сейчас мне пора. Подумай как следует над моим предложением, Джадд.
— Я от него уже отказался.
— Это было до того, как я воззвал к твоему благородному сердцу, — ухмыльнулся Гэлен.
Он направился к двери, но на полдороге остановился и, повернувшись, пристально вгляделся в стоявший на мольберте холст. На нем был изображен худой бородатый мужчина в костюме эпохи Возрождения, прячущийся за тяжелой бархатной портьерой.
— Очень хороший портрет, — сказал Гэлен. — Выражение его лица… я бы назвал его уникальным. В нем есть и насмешка, и вызов и… — Он немного подумал. — …И навязчивая идея.
— Каждого из нас что-нибудь преследует, — идея, человек, совесть, разве не так? — Морган криво улыбнулся, но Гэлен даже не взглянул на него.
— И еще, этот парень выглядит так, словно постоянно пребывает в напряжении. Я бы сказал, он опасен, очень опасен. Кстати, кто это такой?
Джадд Морган пожал плечами:
— Никто. Так, вообще… Однажды утром я проснулся и начал писать его. — Он кивнул на портрет.
Гэлен задумчиво прищурился, потом вдруг щелкнул пальцами.
— Есть! Раз есть «Венецианский купец», почему бы не быть «Венецианскому убийце»? Наемному убийце из эпохи Ренессанса?
— А разве похож? — усомнился Морган.
— А разве нет?
— Что-то, безусловно, есть: костюм, например, накидка… — Морган критически оглядел свою работу. — Но уверяю тебя — я вовсе не собирался рисовать себя.
— Все равно замечательно. — Гэлен открыл дверь. — Позвони мне, когда надумаешь.
Едва дверь за ним закрылась, Морган снова взял кисть и подошел к мольберту, думая о том, что не станет звонить Гэлену. Даже если бы катастрофа в Арапахо-Джанкшн была ни при чем, лезть в подобную историю не следовало. В конце концов, он же не профессиональный телохранитель да и, по совести сказать, защищать какую-то Алекс Грэм ему совсем не хотелось. Дай бог защитить себя самого! Нет, Шон зря старался — он не станет ввязываться в это дело, и никакие сентиментальные чувства не заставят его изменить свое решение. Да, он был должником Гэлена, но считал, что свой долг сумеет вернуть каким-нибудь другим способом.
Наконец, ему хотелось закончить картину. Венецианский убийца? Гм-м… в этом что-то есть. Морган работал над портретом уже почти неделю, ему оставалось только нанести последние штрихи, и он не хотел, чтобы кто-то или что-то ему мешало.
19 
