30 
— Сначала мне помогал отец.
— Минуточку. — Он сурово сдвинул брови. — Люку семь недель. Твой отец был жив, когда он родился?
— Ну, конечно. Джайлз был так счастлив, что стал дедушкой. Бывало, он сидел и смотрел на Люка, словно тот самое бесценное сокровище на земле.
— Так когда именно, — мягко пробормотал Блейк, — он умер?
— Чуть больше трех недель назад, — прошептала Николь дрожащим голосом.
Он выглядел искренне потрясенным.
— Я не могу выразить, как мне жаль. Я был суров с тобой. А ты прошла через ад, — хрипло проговорил он, поднес ее руки к губам прижался к ним нежным, полным затаенной страсти поцелуем.
— Я очень сильно любила его, — выдавила Николь. — Мне так его не хватает.
Блейк еще крепче сжал ее руки, но ничего не сказал. Большим пальцем он легонько поглаживал внешнюю сторону кисти, пока Николь боролась со слезами.
— Как ты теперь справляешься? — тихо спросил он.
— Папа продал пару своих картин, и покупатель очень любезно заплатил деньги непосредственно мне. Я унаследовала его коттедж, так что у меня есть дом, а со временем и его сбережения, когда душеприказчики сделают свою работу. Я могу зарабатывать даже пока Люк маленький, потому что могу заниматься реставрацией керамики на дому. Так что мне повезло.
— Ты уже распланировала свое будущее, — заметил он, нахмурившись.
— Мне надо думать о Люке.
— Ты счастлива у себя во Франции?
— Была, — честно ответила она. — Но смерть папы все изменила. И боюсь, что теперь, когда я разведена, мои приятели-мужчины считают меня легкой добычей, а женщины опасаются меня.
— Не могу их винить, — сухо заметил Блейк.
— Но я никогда не уводила чужих мужчин! — возразила она.
— Но это вполне может произойти помимо твоей воли.
— Нет! Я не такая! — настаивала Николь. — Я не разлучница.
— Ты сексуальна и свободна. Мужчины находят это неотразимым.
Она раздраженно вздохнула. Хотя в том, что он говорил, была доля правды.
— Может быть, — размышляла она, — мое положение пробуждает в мужчинах рыцарский инстинкт. Они хотят утешить меня.
— Возможно, — отрывисто бросил он. — За последние месяцы ты определенно настрадалась.
— А беспокойство о репутации отца добавляет мне переживаний, — мягко напомнила она.
Молчание, которое последовало, сказало ей, что он принимает решение относительно нее.
— Я думаю, — в конце концов сказал он, — ты действительно…
— Заслуживаю доверия.
— Николь. — Блейк нахмурился. — Я знаю, что выгляжу щепетильным, старомодным и чересчур осторожным, но всю жизнь меня учили защищать Крэнфорд и семью Беллами и ставить их интересы на первое место. — Он еще больше помрачнел. — Тот, кто наследует эту землю, должен быть готов к тому, что нужды Крэнфорда превыше всего. У нас имеются традиции, которым мы должны следовать.
— Я понимаю, — кивнула Николь. — Ты привык тщательно взвешивать свои решения. Но поверь, я не представляю угрозы для Крэнфорда!
Он глубоко вдохнул, словно сомневался в ее словах.
— Ты просто не знаешь всех проблем.
— Так расскажи мне, — предложила она.
— Не могу. Когда-нибудь, возможно. Ты остаешься у нас, но я должен попросить тебя не рассказывать никому о нашем родстве.
— Ты хочешь, чтобы я лгала?
— Не совсем. Позволь мне объяснить. Судьба свела нас вместе. И судьба распорядилась так, что мы пробудем в одном доме некоторое время, пока Люк не выздоровеет.
— И еще ты должен лучше узнать меня, — горячо воскликнула Николь. — Понять, что я открытая книга.
— Часть которой, — предостерег он, — должна оставаться закрытой.
Она нахмурилась:
— Что ты имеешь в виду?
— Николь, я не могу позволить тебе жить ни в этом доме, ни где-либо поблизости до тех пор, пока ты не согласишься держать в тайне наше родство. В противном случае я вынужден буду настаивать, чтобы вы с Люком переехали в какую-нибудь частную лечебницу неподалеку, пока ты не будешь уверена, что он вполне здоров для обратной дороги.
— Я не уверена, — медленно заговорила она. — Мне трудно принять тот факт, что ты стыдишься меня.
— Дело совсем не в этом, Николь.
— Тогда в чем? — нетерпеливо воскликнула она.
— Это сложно. Ты уже знаешь, что у меня больная мать.
Выражение ее лица тут же стало сочувствующим:
30 
