35 
Все время, пока они разгружали вещи, Перран не отводил глаз от коров. Потом пришел помогать. К тому моменту, когда все вещи были перенесены в просторный, прекрасный дом, Керенза уже дремала. Перрана тоже сморил сон.
— Иди ко мне, — Макс резко притянул к себе Лору, как только она отвела племянника в большую детскую.
— В холле? — воскликнула она, сама задыхаясь от желания.
— Я хочу тебя, — пробормотал он. — Я так хочу тебя, что не могу больше ждать.
Он зарылся лицом ей в шею, и она приникла к нему. Внезапно Макс резко прижал ее к стене, его лицо вмиг сделалось жестким и требовательным, а руки торопливо раздвинули ей ноги.
— Макс! — только успела вскрикнуть она, как он зажал ей рот поцелуем.
— Ты нужна мне. Сейчас!
Эта неконтролируемая страсть, быстрое, горячее дыхание, мужская готовность, которую она тут же почувствовала, привели ее в неистовое возбуждение. Как это нехорошо, успела подумать она, среди бела дня…
— Лора! — Его голос был наполнен мучительной и страстной болью, глаза полузакрыты, а руки ласкали ее тело, превращали соски в твердые комочки, нетерпеливо срывали с нее одежду, как будто он не в силах был больше ждать.
Она тоже. С ее губ срывались короткие, отчаянные звуки. Эти звуки вызывал голод. Сексуальный голод. Первобытный, требующий немедленного удовлетворения. Их губы сомкнулись в страстном, нетерпеливом поцелуе. Макс поднял ее, прижал к себе, у Лоры было ощущение, что он буквально пронзил ее насквозь. Она чуть не потеряла сознание, когда они вместе достигли пика удовольствия.
Макс первым пришел в себя, осторожно опустил ее на пол, не выпуская из своих объятий. Его глаза блестели как черные уголья.
Прошло довольно много времени, прежде чем восстановилось дыхание. Макс целовал ее с таким обожанием, что глаза ее наполнились слезами.
Он приподнял ее подбородок, взглянул в глаза с какой-то болью.
— Ты ведьма! — пробормотал он неверным голосом. — Я уже не могу не дотрагиваться до тебя! Что нам делать, Лора?
Вся дрожа, она отстранилась от него, поправила одежду. Макс в самом деле был без ума от нее. И так будет до тех пор, пока он не встретит кого-нибудь еще.
Он взял ее голову в свои руки и снова страстно поцеловал в губы. И вновь она почувствовала волнение и слабость.
Они сидели в гостиной, молча глядя на мрачные скалы и сверкающее море, каждый погружен в собственные мысли.
Ураган стих. Кружили чайки, светило солнце. Но Лору томили предчувствия. Слишком уж страстной и какой-то отчаянной была их любовь. Как будто над ними навис дамоклов меч, готовый в любую минуту разрубить связывающую их тонкую нить.
Макс крепко, почти до боли обнимал ее одной рукой. Она подняла голову и поцеловала его чтобы избавиться от напряжения, которое накапливалось в ней подобно надвигающейся грозе.
Потом он мягко отстранился.
— Пойду разбужу Перрана, или мы так и не выберемся сегодня на пляж. А ты пока приготовь купальные принадлежности.
Глядя, как они идут по дороге, любой подумал бы: вот обычная семья — муж, жена и дети.
Нервы Лоры были на пределе. Она предоставила Максу катить коляску с Керензой по песку и гальке, а сама подбежала к морю и завизжала, когда волна настигла ее.
Оглянувшись, она увидела, что Макс благополучно установил коляску в безопасное место, а Перран уселся на камень, чтобы наблюдать за ней. Лора снова побежала к воде — на этот раз вместе с Максом; они как дети резвились и кричали, когда их окатывало волной. Лора даже согнулась — от смеха у нее закололо в боку.
— Перран думает, что мы сошли с ума, — сказала она, глядя на сидящего на камне мальчика.
— Неудивительно. Я не веселился так даже в детстве. Мой отец… — Макс неожиданно замолчал, потом схватил Лору за руку. — Я понял! — вскричал он. — Перран ведь никогда не играет как обычный ребенок, правда? Он не знает, что делать с фигурками животных, только заставляет их драться. Он не умел даже рисовать, пока ты не научила его изображать попугая.
Она улыбнулась.
— Он любит Фрэда. Играет с ним, поит, кормит… Хорошо, что у нас есть Фрэд. А вообще Перран любит всех животных, Макс.
— Я знаю. Им никто никогда не занимался. Неудивительно, что мальчишка вырос сущим наказанием. Он как я.
Она медленно выпрямилась.
— Как… ты?
— Да. Я был лишен многого в детстве. Мои родители почти не уделяли нам с Дэниэлем внимания. Нас держали в полной изоляции от деревенских детей. До школы я не умел играть. Возможно, Дэниэль повторил ошибки наших родителей. А у Фэй вообще нет представления о том, как воспитывать детей.
35 
