48 
— Разве не для того, чтобы вернуть ранчо?
— И ради этого тоже, но в первую очередь я думала о ребенке. Конечно, я знала, что это замужество понравится моим родителям. Так как ты исчез, это показалось мне единственным верным решением в сложившейся ситуации.
— Конечно, мне не следовало уезжать, — вздохнул Люк. — Я никогда не прощу себе то, что оставил тебя в такой момент, и ты права, что ненавидишь меня за это.
— Я прощаю тебя, — нежно проговорила Кейтлин. — Моя мать могла натворить немало гадостей. Теперь, узнав правду, я понимаю, что она меня предала. Мама все решила за меня. Сейчас она конечно же встретила бы тебя с распростертыми объятиями.
Люк рассмеялся, но в его смехе слышалась горечь.
— Когда мама умерла, я горевала о ней, — призналась Кейтлин. — То, что выяснилось сейчас, поразило меня, но тем не менее я не могу сердиться на нее.
— Она пошла на это, потому что любила тебя, — заметил Люк.
— Мама не осознавала, что я уже выросла, и хотела по-прежнему принимать решения за меня. Наверное, она не понимала, что мучает других людей. Она неправильно оценивала тебя и Роберта. Знаешь, его друг, тот, который умер…
— Что с ним?
— Они были любовниками. Роберт был геем. Его семья не знала об этом. Никто не знал. Никто, кроме меня. Когда я сказала Роберту, что беременна, он поведал мне о Джойле. Роберт женился на мне, потому что это всех устраивало. Свадьба стала для него своего рода пыткой. Я никому не говорила об этом, потому что в Техасе слухи расходятся быстро.
Люк усмехнулся:
— Вся округа к обеду будет знать об этом.
— А Тереза? Что с Терезой? — прошептала Кейтлин.
— Я люблю тебя.
— Почему же ты купил то поместье?
— Я купил его для тебя. Для нас. Трудно представить, как ты управляешь коневодческой фермой, живя в Лондоне. Но сидеть без дела ты тоже не сможешь. К тому же маленькому мальчику требуется много места. Конечно, я знаю, что ты предпочла бы жить в Техасе, но…
— Есть один урок, который я извлекла, вернувшись на ранчо. Я хочу быть с тобой и с Даниелем.
Люк поцеловал ее.
— Я купил поместье для нас, дорогая. Здесь, на твоем любимом ранчо, мы можем проводить выходные, но жить будем в Англии. Поместье расположено недалеко от Лондона, и мне удобно добираться на работу. Там у нас будет много комнат, и мы сможем завести еще детей. Там жизнь течет гораздо медленнее, и она похожа на здешнюю жизнь. Мы не будем посещать много мероприятий. Я намерен произвести некоторые изменения в рабочем графике, чтобы у нас осталось больше времени на себя и сына. Поместье должно было стать свадебным подарком для тебя.
— Но я думала…
— Самое худшее обо мне… Как всегда.
— Надеюсь, это в последний раз.
— Я тоже надеюсь. Но это может войти у тебя в привычку.
— Не дразни меня.
Люк засмеялся. Затем он обнял Кейтлин и прижал ее к себе.
— Ты, правда, не любишь Терезу? — спросила она.
— Я тебя люблю. Только тебя. — Люк обнял ее еще крепче. — Честно говоря, я думаю, что она встречалась со мной только из-за моего богатства.
Глядя мужу в глаза, Кейтлин обняла его за шею, запустила пальцы в его шелковистые черные волосы и сказала:
— Я рада, что ты вернулся.
Наклонившись, Люк поцеловал ее в губы.
— Я тоже.
Он целовал ее медленно, как будто хотел выпить аромат ее нежных губ.
Постепенно все тело женщины наполнялось страстью и счастьем.
Люк любит ее. Он всегда ее любил. И в конце концов Кейтлин поверила ему.
Держась за руки, они отправились домой. Уже была глубокая ночь, светили звезды, и Ангел указывал им дорогу. Когда они поднялись по лестнице, скрытой тенями деревьев, окружавших дом, Люк прижал Кейтлин к себе и снова начал целовать.
— Значит ли это, что мне не придется выбирать, с кем жить? — Из-за скрипнувшей двери показался Даниель.
— Ой, Даниель, мальчик мой! — воскликнула Кейтлин. — Как я рада тебя видеть! Как ты сюда попал?
— Папа привез меня. Он сказал, чтобы я ждал в доме. Значит, я буду теперь жить с вами обоими? — поинтересовался мальчик.
Кейтлин подошла к сыну, провела рукой по его темным волосам:
— Прости, что я оставила тебя. Я очень скучала по тебе.
— Но теперь ты будешь жить со мной и с папой?
— Конечно, — уверенно проговорил Люк, беря мальчика на руки.
— Мы теперь настоящая семья? — спросил Даниель.
48 
