33 
Вскоре «кадиллак» уже мчался на север, по шоссе Сан-Диего в направлении к Малибу. Настроение Джини с каждой минутой ухудшалось. Разглядывая пейзаж, она прислушивалась к голосу Фелиции, что-то объяснявшей девочке, и начинала догадываться, о чем ей дают понять: «Лос-Анджелес – для богатых и талантливых. Этот город создан для меня, Джини Джекс. Он никогда не станет твоим».
Апельсиновые деревья на фоне гор с покрытыми снегом вершинами поражали воображение. Лиловые джакарандовые деревья стояли в цвету. Газоны вдоль осевых линий на дорогах пестрели цветущими маками, петуньей и другими пышными цветами. Улицы с пальмами по обеим сторонам и белыми особняками с красными черепичными крышами купались в благодатном солнечном свете. От увиденной красоты Джини чувствовала себя еще более одинокой и растерянной. Все было так непохоже на Техас.
Чувство страха переполняло ее. Разве она сможет привыкнуть к окружающей роскоши? Разве когда-нибудь почувствует она себя здесь как дома? Разве она здесь своя? Если бы Джордан приехал в аэропорт, возможно, она не поддалась бы опять прежним сомнениям.
Фелиция, казалось, умела читать ее мысли – Джини вдруг услышала безразличный голос, как бы в ответ на свои неутешительные размышления:
– Надеюсь, ты понимаешь, Джордан был слишком занят, чтобы приехать встретить вас в аэропорту. Я предложила ему помочь с проблемами, возникшими из-за альбома, как всегда делаю, но он настоял на том, что сегодня должен заниматься этим сам. По-моему, он решил, что ты не будешь против.
– Разумеется, я понимаю, – с несчастным видом солгала Джини, утешения Фелиции расстроили ее еще больше.
– Я надеялась на это, – сказала Фелиция сладким голоском. Ее глаза заблестели от сильных чувств, которые якобы наполняли ее, а голос стал приторным, но Джини ничего не замечала, кроме своего несчастья.
Шофер свернул с шоссе и поехал в сторону океана. Ливанские кедры, пальмы и несколько оливковых деревьев показались Джини знакомыми, но какими-то ненастоящими. Повсюду цвели яркие цветы, но она едва замечала их, погрузившись в размышления.
Жизнь изменилась так резко, что она словно потеряла опору. Еще две недели назад она была школьной учительницей, едва сводящей концы с концами, – жизнь не легкая, но гораздо более понятная. А теперь перед ней открывается жизнь, о которой она и не мечтала, – богатство и рядом человек, обладающий легендарной славой. А если он начнет стыдиться ее?
– Беспокоиться не о чем, – сказал ей Джордан, – люди там такие же, как и везде.
Уезжая из Хьюстона, Джордан дал ей чек на огромную сумму, и Джини смогла оплатить все счета, хотя эта подачка доставила ей мало радости. К тому же деньги вновь подчеркнули разделявшую их пропасть.
Когда «кадиллак» доехал до Малибу и остановился у виллы Джордана, вышла одна из горничных и доложила, что Джордан все еще в студии звукозаписи. И потому Фелиция с видом хозяйки принялась показывать Джини дом.
– Полы, разумеется, из травертинского мрамора, – воркующим голоском говорила Фелиция, проводя их из одной комнаты в другую.
Джини на полы не взглянула. Она не сводила глаз с леса, который рос прямо в гостиной. Был там даже водопад, затененный пышной зеленью одного из деревьев.
– Бассейн за домом облицован, разумеется, черным мрамором, – продолжала Фелиция.
– Разумеется, – повторила, как эхо, Джини. Она не могла скрыть прорвавшегося сарказма, однако Фелицию это совершенно не обеспокоило.
– Мой декоратор тогда объяснил, что мрамор – единственный подходящий материал. Джордан, видишь ли, предоставил все решать мне.
Пока Джини переживала тот дружеский задушевный тон, к которому всякий раз прибегала Фелиция, говоря о Джордане, та продолжала без передышки ворковать о красном гранитном покрытии кухонных столов, о полах из гавайской пальмы, о стеклянном потолке площадью триста квадратных футов и так далее.
Вид на Тихий океан был великолепен, а от величины и красоты дома просто дух захватывало. Конечно же, они все оценили по достоинству. Но Джини не могла не думать о том, что этот дворец является отражением своего хозяина.
Неожиданно она почувствовала усталость, словно заблудившись в этом великолепии, да и непрестанная болтовня Фелиции все больше стесняла ее. И потому она обрадовалась, когда вдруг зазвонил телефон и прервал невыносимую экскурсию в тот момент, когда Фелиция начала объяснять, как работает компьютер, обеспечивающий охрану особняка. После звонка она вдруг сразу уехала.
33 
