Последние отзывы

  84  

А менее чем через сутки мэр объявил, что «упырь» никогда не действовал один, отсюда и небывалая скорость мумификации, и полиция только что раскрыла полный состав банды. Что это означало, горожане узнали достаточно быстро. Буквально через день муниципалитет выпустил официальный бюллетень, в котором значился полный состав языческой сатанинской секты, и, помимо самого Лоуренса, входили в нее ни много ни мало, а семь человек. Если, конечно, их можно было назвать людьми.

Все семеро оказались рабами, и, кроме двух самых первых, взятых за принесение в жертву ребенка, все остальные были так или иначе причастны к тому самому первому показу мертвой головы в так называемом театральном представлении: кухарка Сесилия Бигстоун, четырнадцатилетний поваренок Сэмюэл Смит, помощник конюха Абрахам Тротт, горничная Цинтия Даблтиф и дворецкий Платон Абрахам Блэкхилл — первый помощник руководителя секты Джонатана Лоуренса.

С этого дня город наконец-то вздохнул с облегчением. Теперь полиция щедро делилась всеми добытыми в ходе следствия подробностями преступлений, демонстрируя, что злодеи изобличены и более городу бояться некого.

Следует сказать, следствие вскрыло достаточно много жутких и одновременно пикантных деталей. Так, например, выяснилось, что все члены секты состояли в близких отношениях, причем не только женщины с мужчинами, но и в других сочетаниях. Далее, следствие совершенно точно установило, что кровь убитых в обязательном порядке выпивалась самими язычниками, и без этого ритуала подношение Сатане считалось недействительным.

А вот относительно смысла черного смолистого вещества единых показаний обвиняемые не дали. Кто утверждал, что это символ испражнений первейшего слуги дьявола некоего Мбоа, кто настаивал, что черное вещество появляется в трупах само как результат проводимых над телами убитых «черных месс» и ведьмовских «шабашей». Лишь спустя две недели усиленных допросов сатанисты перестали юлить и уворачиваться и сошлись в том, что черное вещество имеет растительное происхождение, секрет которого знает один-единственный человек

— Джонатан Лоуренс.

Ну, и особенно тщательно доводились до людей цели распятия священника. Оставшиеся на свободе члены секты сделали это, думая отвести угрозу честного суда и заслуженной казни от своего руководителя. Что, в общем-то, было вполне понятно.

И святотатственность сотворенного ими над священником была столь велика, что почти никто даже не задумался, что по закону ни один из рядовых, черных, членов секты не вправе давать показания на своего главаря — по иронии судьбы, белого, как самая белая сметана.

Следствие работало почти две недели, а когда все факты были тщательно отобраны и сопоставлены, главный городской судья по согласованию с мэром и прокурором города назначил время и место суда и последующей казни: базарная площадь, воскресенье, двенадцать часов дня. Сигнал к началу суда — выстрел из орудия. Сигнал о приведении приговора в исполнение — три выстрела из орудия.

Джонатану сказали, что преступление повторилось во всех деталях, а значит, с него снимут обвинения и отпустят, буквально через полчаса после того, как был обнаружен труп преподобного Джошуа Хейварда. Его даже вывели из камеры и около двух часов продержали в кабинете начальника тюрьмы, отпаивая теплым вином и пытаясь уговорить съесть хотя бы кусочек индейки. Но шли часы, а совещание, на котором мэр, шериф и прокурор должны были принять решение, все затягивалось, а к обеду в кабинет ворвались констебли, и его вежливо, но властно отвели в ту же самую камеру, из которой забрали поутру.

Тем же вечером все началось заново. Только теперь его принуждали сознаться в организации сатанинской или по меньшей мере ведьмовской секты из семи человек помимо него.

Джонатан уперся сразу, едва прочитал список своих «сообщников»: Цинтия, Абрахам, юный Сэм… да хоть та же толстая Сесилия — все они в его иерархии истинной нравственности стояли достаточно высоко. Ни разу за все время своей службы они не позволили себе ни малейшей дерзости, а тем более ослушания, и вести этих добрых слуг за собой на виселицу он — их единственный господин и защитник — не желал.

Но проходило время; он с горечью заслушивал данные ими после допросов показания и чем дальше, тем лучше понимал, что его рабы, привыкшие подчиняться белому человеку, скажут все, что их заставят сказать. Не зная, что происходит, и не ведая о правилах ведения следствия ровным счетом ничего, они рано или поздно из самых лучших побуждений приведут его на виселицу, а себя — на костер.

  84