Последние отзывы

  56  

Хитрость такого способа подрыва заключалась в том, что верхний заряд взрывался на доли секунды раньше нижнего и плотно закупоривал газами колодец. Ударная волна нижнего заряда, отразившись от верхнего облака газов, устремлялась обратно вниз и в боковые ходы и туннели. Пространство между двумя зарядами оказывалось в зоне смертельного избыточного давления: этот прием мы назвали "стереофоническим эффектом".

Вернувшись из командировки, я вновь пришел к «Деду», чтобы обсудить с ним результаты его идеиЭта статья до сих пор хранится у И.Г. Старинова (Прим. ред. — И.К.)..

Ирина Ильинична Комарова

Илью Григорьевича окружает множество людей, которые были его ближайшими сподвижниками, дорогими его сердцу учениками и, безусловно, лучше мене знающими Илью Григорьевича, имеющими больше права поделиться своими мыслями о нем, как о человеке и как о профессионале.

С чего бы я начала свой рассказ об Илье Григорьевиче? Для кого-то он (родоначальник российского спецназа, для кого-то — ведущий теоретик партизанской войны. Для меня он человек, который выстоял! Он выстоял в тех ситуациях, когда многие люди ломались. И не только выстоял, выжил, но выполнил главную заповедь солдата — сохранил боеспособность.

Я познакомилась с Ильей Григорьевичем Стариновым в 1995 году. О нем в журнале "Солдат удачи", в котором я работала, была опубликована статья, и мы вместе с ее автором поехали отвезти гонорар и журналы Илье Григорьевичу. В то время Старинов у меня ассоциировался слабо с какими-то школьными воспоминаниями: что-то в школе нам говорили, но что…?

Нас тепло встретили Илья Григорьевич и его супруга Татьяна Петровна Матросова. Приглашали бывать почаще. Приглашали бывать почаще.

Вслед за этой встречей были другие. К тому времени мы уже создали альманах «Вымпел». Тогда то один из учеников «деда» — так его называют за глаза — Эркебек Абдулаев и предложил издать в «Вымпеле» книгу Ильи Григорьевича. Старинову исполнилось девяносто два года, когда мы начали работу над его рукописью "Записки диверсанта". Но Старинов уже в то время писал плохо. Подводили глаза. Поэтому мы начали работать с диктофоном. Он надиктовывал записи, а потом они расшифровывались. Расшифрованные записи вновь прочитывались Илье Григорьевичу, и он вновь их правил. Так родилась первая книга. Так родилась вторая, так рождалась третья. Он писал их не для славы, а для тех, кто сегодня защищает свое Отечество и тем, кто будет защищать его завтра.

Готовя к изданию его книгу, "Записки диверсанта", а позднее "Мины замедленного действия" я имела возможность познакомиться не только с личным архивом Ильи Григорьевича, но и с теми многочисленными документами, которые разбросаны по многим военным архивам.

За многочисленными рапортами, докладными записками, письмами с просьбой разобраться открывается образ человека феноменальной работоспособности и стремящегося часто во вред себе отстоять правильность своей позиции.

Как исследователь Илья Григорьевич имел уникальную возможность обследовать результаты диверсионных действий партизан сразу же после освобождения территорий. В его личном архиве сохранились целые тома таких обследований. Поэтому лучше чем он никто не знал кто, где и что взорвал. И те выводы, которые были им сделаны по результатам этих обследований не простили бы никакому другому специалисту, только ему.

Нет ни одного человека, сыгравшего роль в жизни нашей страны, которого бы Старинов не знал, и который бы не знал его. Список этот огромен и удивителен! Это Махно и Буденный, Якир и Берзин, Сталин и Хрущев. Кстати Брежнев какое-то время находился в его подчинении. Он был хорошо знаком с лидерами Коминтерна Георгом Дмитровым, Пальмиро Тольятти, Долорес Ибаррури. С последней он находился в переписке вплоть до ее смерти.

Кстати, когда нынешний король Испании вступил на престол, он прислал Илье Григорьевичу приглашение поселиться в Испании, где ему выделяли четырех-комнатную квартиру в Мадриде. Однако, поблагодарив Его Величество, Старинов сказал, что в его возрасте Родину не меняют.

Что меня поразило в период работы над книгой и продолжает поражать по сей день — это глубина и острота его мысли фундаментальность и неординарность идей, которые не всегда доступны пониманию его более молодых собеседников.

Многие сейчас бросились пересматривать историю, но всякому ли это право дано? Мне кажется, что вряд ли есть другой такой человек, который участвовал во четырех войнах, не только подготовил количество учеников, которые составили бы армию. Он был причастен к выработке решений не только тактического, но и стратегического уровня. Тем более, что рассматривал он эти события не с точки зрения человека, желающего показать свое место в истории и уж тем более не с точки зрения человека желающего очернить кого-то. Он стремился дать ключ к правильным решениям новому поколению.

  56