Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
99 
Себастьяну не надо было ехать в Сарагосу или просить о помощи господ — у него давно уже был собственный питомник молодых олив. Но пересаживать их сейчас, в июле, в самое пекло, было нежелательно, а ждать осени он боялся — Страшный суд мог начаться в любую минуту.
И лишь одно по-настоящему радовало: ни офицер, ни сеньор Сесил Эсперанса, ни даже объявившийся вслед за военными падре Теодоро нисколько ему не мешали.
Конечно, поначалу, с подачи сеньориты Долорес, сеньор Сесил и падре Теодоро тщательно допросили Себастьяна, но что мог сказать им немой садовник о судьбе Тересы и Лусии? В общем-то, почти ничего… А потому Себастьяна вскоре оставили в покое, и будущий Эдем рос непрерывно и стремительно, все увеличивая и увеличивая число будущих слуг и подчиненных старого полковника и всей семьи Эсперанса.
И наверное, оттого, что все получалось, Себастьян неожиданно глубоко и мощно прочувствовал, сколь разумно и гармонично устроен весь созданный Всевышним мир. Так же, как цветы или кусты, прорастали, цвели, плодоносили и умирали люди, и господь, словно молодой энергичный садовник, регулярно корчевал, прореживал, обрезал свой сад, создавая самые изощренные, самые немыслимые сочетания характеров и судеб.
Теперь Себастьян ясно понимал, что не должен горевать о смерти Тересы и Лусии. Что порой Главному Садовнику просто приходится жертвовать отдельными, даже очень умными и добрыми, людьми во имя всеобщей гармонии и красоты.
Себастьяну и самому приходилось вырубать прекрасные и сильные деревья просто потому, что они мешали нормальному развитию растений нижнего яруса или закрывали перспективу, мешая наслаждаться ландшафтом в целом.
А господь имел право наслаждаться созданным им вселенским ландшафтом.
***
На следующий день, понимая, что, с точки зрения военных, он — в числе неблагонадежных, и дабы не создавать угрозы донье Фелисидад, Мигель съехал на свою квартиру. Но уже на следующий день его навестил Сесил Эсперанса, и был он зол, напряжен и встревожен одновременно.
Без долгих предисловий Сесил сообщил, что его сестра Тереса и золовка Лусия Эсперанса пропали без вести. Сесил прямо потребовал от начальника полиции проведения немедленных следственных действий, поскольку есть свидетельства, что в первые два дня после захвата усадьбы Энрике Гонсалесом женщины еще были живы.
Мигель напрягся. Он бы не удивился, если бы узнал, что Энрике Гонсалес поквитался с семьей Эсперанса, но то, что оба тела пропали, ему не нравилось. Очень уж все это напоминало…
— Так вы будете выполнять свой служебный долг или нет?! — неожиданно взревел Сесил, и Мигель вздрогнул и поднял глаза.
По щекам Сесила текли слезы.
— Разумеется, сеньор Эсперанса, — кивнул Мигель. — Сейчас я оденусь, и начнем.
***
Первым делом они выехали в усадьбу. Осмотрели ставшую коричневой от высохшей крови и усеянную зелеными жирными мухами стену флигеля, рассыпанные повсюду стреляные гильзы и вытоптанные клумбы. Затем, опираясь на вырезанный из виноградной подпорки костыль, Мигель с трудом поднялся на террасу, прошел в столовую дома Эсперанса и невольно охнул. Все вокруг — шторы, скатерть, полы — было залито кровью.
— Господи! — перекрестился он. — Что они здесь делали?
Сесил промолчал.
Опираясь на костыль, Мигель присел и всмотрелся в кровавые разводы на полу. Людей, определенно, убивали не только возле флигеля, но и здесь. А потом, судя по кровавым следам, волокли уже безжизненные тела к черному ходу.
Мигель с трудом поднялся, и его внимание привлек отчетливый рубец на дубовой панели посудного шкафа. Он проковылял ближе и пригляделся. Рубец был округлый, неравной глубины и очень глубокий, и с краю рубца виднелись вжатые ударом в древесину седые человеческие волосы.
Мигель оглядел комнату и увидел еще один такой рубец — в углу, у стены. Доковылял и наклонился. Точно: рубец был — один к одному. Причем, судя по залитой кровью стене, это был решающий удар.
«Чем же они их убивали?»
— Это лопата, Мигель, — сдавленным голосом произнес Сесил. — Я тоже обратил внимание.
— Они их что, лопатами рубили? — ужаснулся начальник полиции, и вдруг по его спине словно промчался ледяной вихрь. — Садовник?! Дьявол! Ну, конечно же, это был садовник. Мятеж, капитан Дельгадо со своим батальоном, поджог полицейского участка, дикая смерть капрала Альвареса — все это отбросило крепкого немого парня куда-то на задний план, а зря…
99 
