Особенно,... 
62 
Тарасыч заметил сигнал и, выйдя из машины, подошел к «БМВ».
– Садись! – сердито крикнул ему Корнеев.
Тарасыч влез на заднее сиденье и сдержанно поздоровался.
– Ты кто? – спросил его Корнеев, круто поворачиваясь на сиденье, так что от напряжения у него побагровели лицо и шея.
– В смысле? – растерялся Тарасыч, переводя взгляд с Корнеева на Темина и обратно.
– Я спрашиваю – ты кто? – заорал Корнеев. – Авторитет? Крестный отец? Крестная мать? Кто?! Отвечай!
– Не, ну какой крестный отец! – попытался улыбнуться Тарасыч. – Шутите, Сергей Иванович!
– Нет, ты не отец! – зло сказал Корнеев. – А если ты не знаешь, кто ты, – я тебе скажу. Ты – «шестерка», понял? Твое дело – на подхвате. Что тебе сказали – ты сделал. И чтобы не мурзился, не тявкал, понял? Это собачьи повадки, а собаки, они, знаешь, много не живут… – Его тяжелый взгляд будто прилип к побледневшему лицу Тарасыча. – Если еще раз услышу про твою самодеятельность…
– Сергей Иванович! – покаянным голосом воскликнул боксер. – Зря вы это! У меня и в голове не было…
– Ладно, иди! – бросил Корнеев, отворачиваясь. – Каждый из себя крутого гнет… Ты крутого из себя где надо гни… А с нами не надо.
Тарасыч, втянув голову в плечи, вылез из машины.
– Распустились, падлы! – самодовольно произнес Корнеев. – Но здесь и ты, Костя, виноват… Раскис ты со своей… расслабился… Кончай с этим делом!
Темин исподлобья посмотрел на шефа.
– Теперь слушай, – заговорил Корнеев, не замечая его взгляда. – Оставишь, значит, здесь Тарасыча, а сам дуй за город, на хату. Своих придурков из подвала выпустишь. Скажешь, что амнистию я им объявил, – пускай молятся за меня. Но из дому пока – чтобы ни шагу! Осмотреться надо… Казарина пока у тебя остается. Ее отпускать нельзя, но и держать так, чтобы в порядке была! Насчет нее отдельно решать будем. Она, говоришь, плохая?
– Да не то что совсем, – признался Темин. – Но умом вроде повредилась… Молчит все время и почти не ест.
– Это плохо, – покачал головой Корнеев. – То есть что не ест, плохо. А что с головой – это нам как раз на руку. Мы ее в хорошую лечебницу поместим. Но питание ты ей организуй! Как хочешь – хоть в клизме вводи! Эта, твоя… она женщина все-таки! Пускай шефство возьмет… И кстати, Казарина, она давно уже сидит, поизносилась небось… Одежонки какой-нибудь купи поприличнее… Вообще внешний вид чтобы… Понял ты меня?!
– Понял! – твердо ответил Темин. – Все организуем, Сергей Иванович! – Он немного помялся и, собравшись с духом, пробормотал: – За Марию спасибо, Сергей Иванович! Девка-то она неплохая, и голова работает…
– Знаю я, что у них работает! – отрезал Корнеев. – Я тебя предупредил! Вся беда идет единственно от баб. Я, в принципе, не возражаю, но ты должен ее вот как в руках держать, понял? А то сам не заметишь, как в бабу превратишься… Песню знаешь – про Разина?
Темин через силу улыбнулся.
– Ну ладно, занимайся! – милостиво сказал Корнеев. – Мне ехать надо. Зарубите только на носу – больше никакой мокрухи! Я этого не прощу! Башкой работайте! Завтра мне с утра звони – чего про доктора узнаете…
Он завел мотор и, дождавшись, когда Темин ступит на тротуар, выжал сцепление. «БМВ» зафырчал, наращивая скорость, помчался вдаль. Темин проводил машину коротким взглядом и не спеша вернулся к «Тойоте».
– Остаешься здесь, – сказал он напарнику. – Будешь пасти доктора. Куда он – туда и ты. На рожон не лезь. Не нужно, чтобы он тебя заметил. Все, что узнаешь, – доложишь мне лично.
– А если он домой отвалит? – спросил Тарасыч.
– Подежуришь у дома – может, к нему в гости кто заявится… Когда увидишь, что свет потушил, убедись, что точно спать отправился. Еще с полчаса подождешь – и можешь уходить. Но с утра опять его на работу проводишь – он к восьми уходит. А потом ко мне, с докладом.
– Все понял, – покладисто сказал Тарасыч. – А если он меня засечет?
– А нельзя сделать так, чтобы не засек? – недовольно спросил Темин.
– Понял, – повторил боксер и открыл дверцу «Тойоты».
Оставшись один, он медленно пошел по направлению к воротам больницы. Порученное задание не вызывало у него энтузиазма, но особого протеста тоже. Будучи по натуре исполнителен, он нормально воспринял выволочку и в дальнейшем не собирался предпринимать никакого реванша. В легкую конфронтацию с Теминым он попал под влиянием Грифа, однако шеф сегодня ясно дал понять, кто есть кто, и Тарасыч сделал для себя правильный вывод. Темин не слишком нравился ему – в его характере было много занудной педантичности, свойственной бывшим военным, но прекословить ему Тарасыч больше не собирался.
62 
