14 
– Каких еще врагов? – ничего не понимал Мачколян. – За что? Разве он занимался чем-то незаконным и кому-то помешал?
– Ну не знаю, вам-то должно быть виднее, – повела плечами женщина. – Только вот случайно-то никого убивать не станут. Только за что-то серьезное. Кому-то, наверное, все же помешал. Или не сделал, чего требовали.
– Помешал? – с трудом сглотнув слюну, глухо повторил Ашот и буквально побелел.
– Ой, что с вами? – напугалась секретарша. – Может, вам водички принести или лекарство какое?
– Нет, не стоит, – активно замотал головой Ашот, до которого только сейчас дошло, что тот выстрел, так напугавший их компанию утром, адресовался вовсе и не Максимову, а ему лично. Ему, Ашоту, только вот почему? Что такого плохого он сделал, кому помешал? Он не в силах был этого понять, но в то же время просто обязан был разобраться в происходящем и найти истину, но для этого ему нужна тишина.
– Вы лучше идите к следователю, он хотел о чем-то вас спросить, – велел он сердобольной женщине. – Я в порядке.
– Вы уверены? – не верила ему Надежда. – На вас же лица нет! Выглядите так, словно вы демона увидели. Понимаю, это для всех нас большое потрясение, но не стоит себя так мучить… С кем не бывает.
– Все, Надя, идите! – сквозь зубы процедил Ашот, которого навязчивость секретарши начинала уже раздражать. – Бегом! – поторопил он ее.
Изумленная и немного растерянная женщина одной рукой поправила свои и без того торчащие в разные стороны волосы и, пожав плечами, заторопилась прочь. Оставшись один, Ашот вернулся в свой джип, сел в него и, захлопнув дверь, задумался: что же это получается – его, так же как и директора «Желтой горки», пытались убить? И если бы не случайность, если бы не Граф, бурно выражавший свою радость, им бы это удалось. А Максимов тут совсем и ни при чем. Но за что? Что такого он сделал? Ашот попытался вспомнить все свои поступки, могущие кому-то показаться неблаговидными, но ни один из них и близко не лежал с теми, за которые можно было бы убить человека. Вот разве что Пожаров что-то намудрил… Но в том-то и была вся проблема, что никаких дел с Пожаровым Мачколян не вел.
Ашот вновь почесал затылок, и тут вдруг до него дошло: его посчитали союзником и компаньоном Пожарова. Наверняка именно так, ведь он тоже имеет свою долю от ресторана, а значит, должен знать обо всем, что в нем творится. Следовательно, будет очередное покушение.
Впервые за долгое время Мачколян впал в панику и испытал самый настоящий ужас. Он всегда любил жизнь и не желал расставаться с ней вот так, не сделав всего, что было задумано. Даже там, в армии, в самых горячих точках, он так не паниковал, там у него была надежда на себя и на удачу, и только лишь от его меткого глаза и твердой руки зависело, останется ли жив он и тысячи других людей, которых он обязан был спасать. А тут, когда кто-то действует исподтишка, на что оставалось надеяться?
С большим трудом Ашот заставил себя успокоиться и, покинув машину, снова отправился в ресторан, чтобы заново его осмотреть и оценить ущерб. А затем, возможно, приступить к руководству и отдать распоряжения касаемо ремонта, ведь жизнь-то пока продолжается, а надежда, как известно, умирает последней.
* * *
Трое мужчин, расположившиеся на стареньком, покрытом зеленым покрывалом диванчике, задумчиво смотрели кто в пол, кто в потолок. Стоящий на холодильнике маленький телевизор, прозванный среди спасателей «арбузом», вот уже несколько часов безостановочно передавал какие-то программы, но на него никто не обращал внимания. И даже немецкая овчарка, такой же член спасательной команды, как и остальные, казалось, была чем-то озабочена и грустно глядела перед собой, иногда издавая какие-то постанывающие звуки.
– Черт, в голове не укладывается, за что же так с директором «Желтой горки», – наконец, не выдержав, произнес мужчина с взъерошенными волосами. Им, конечно же, был Максимов, прическа которого полностью отражала то, что вечно творилось в его голове, – непрерывно извергающийся вулкан фантазии.
Никто ему не ответил. Замолчал и Максимов.
Величко занялся собакой. А Валентин Грачев, глядя на нее, вспоминал, как обрадовалась его жена, когда он сказал, что теперь станет получать деньги еще и в спасательной службе. Работа практикующего психолога ему нравилась и даже приносила удовлетворение, но она не давала стабильного и постоянного заработка – все зависело от количества клиентов, которых Валентин успевал обслужить в течение месяца. Но месяцы были разные, клиенты сами решали, когда им к нему обратиться, а потому иногда доходило до того, что Валентину было стыдно возвращаться домой. Он понимал, что в такие моменты сидел на шее у жены, которая, как могла, старалась прокормить его и двух сыновей. Сейчас все поменялось, и он твердо знал, что уж определенную-то сумму принесет в семью обязательно.
14 
