Особенно,... 
38 
Мачколян еще раз нервно повернул отмычку, но, так и не подцепив ею нужной детали, просто с разбегу въехал в дверь плечом, и та, содрогнувшись от его удара, издала неприятно режущий уши скрип. Еще одного удара вполне было бы достаточно для того, чтобы окончательно сорвать дверь с петель и уронить на пол, но этого не произошло благодаря поспешным действиям друзей Ашота.
– Э-э, не ломай, – почти сразу осадил Мачколяна Величко и, оттолкнув слишком эмоционального и не держащего себя в руках товарища в сторону, взялся за дело сам. Он ухватился за отмычку, нащупал внутренности замка и почти тут же открыл его.
Нетерпеливый Мачколян буквально снес его своим тучным телом в сторону и первым влетел в квартиру, моментально скрывшись за поворотом в комнату. Ему не терпелось тряхануть как следует эту наглую девицу и выудить из нее всю правду, и мало кто мог ему помешать в этом намерении. Знающие же наперед все, на что способен Ашот, его товарищи, конечно же, просто не могли оставаться снаружи, а потому тоже влетели в квартиру, но с небольшим опозданием. В тот момент, когда они ворвались в зал, красный как рак Мачколян уже вцепился в лебединую шею рыжеволосой девицы и, словно бы она была тушкой только что прибитой лисы, раскачивал ею туда-сюда, озверело рыча:
– Говори, стерва, где он?
Даже если бы хотела, сказать ничего девица не могла – единственное, что ей удавалось, так это хрип, очень похожий на предсмертный. Боясь, как бы Ашот не перестарался, недооценив собственные силы, Величко кинулся спасать пусть и заблудшее, но все же божье создание. Он подлетел к Мачколяну, желая просто отрезвляющим басом рявкнуть ему что-либо прямо в ухо, но в самый последний момент, увидев его горящие безумным огнем глаза, понял, что это не даст никакого результата, а потому вынужден был просто временно вырубить своего товарища, надавив ему на сонную артерию. Тучное тело Мачколяна под умелыми руками Александра мгновенно обмякло, но Ашот так и не выпустил горла девицы и буквально вместе с ней с тяжелым грохотом рухнул на пол.
Остальные торопливо подскочили к девушке и принялись высвобождать ее из цепкой хватки Ашота. Последнему явно требовался хотя бы небольшой отдых, так как из-за всех произошедших с ним событий и почти лишенных сна ночей его психика начала давать сбой, и он уже перестал быть тем привычным добродушным толстяком, каким все его знали, – осталась одна нервозность.
Наконец девица была свободна, но от растерянности и пересохшего враз горла так и продолжала хрипеть, отталкивая от себя всех помощников сразу.
– Ну, ну, малышка, мы же тебя от неизбежной смерти спасли, а ты нас так плохо встречаешь, – попробовал было образумить ее Максимов. – Нет бы спасибо сказать, может, даже поцеловать.
– Чтоб тебя… змея поцеловала, урод! – с трудом прошипела рыжая.
– Ну вот, – отступая в сторону, вздохнул Макс, – всегда знал, что спасение душ человеческих – занятие крайне неблагодарное.
– Чего… вам от меня надо? – держась за свое покрасневшее горло, рискнула поинтересоваться девица. – Я же все сказала… тогда.
– Видимо, не все, – приземляясь на мягкое кожаное кресло, откликнулся Грачев. – Или не совсем все. И потом, судя по беспорядку в вашей квартире, – он обвел взглядом комнату, – здесь пару минут назад был мужчина. Или я не прав?
– Куда делся Кирсанов? – поставил более четко вопрос Величко.
– Я понятия не имею, – прикинулась наивной дурой девица, – о чем и о ком вы говорите. – Затем небрежно поправила вылезший из косы рыжий локон, убрав его за ухо, и осторожно покосилась на дверь. – Я наводила в квартире порядок.
– В этом платье? – усмехнулся Величко, бросая взгляд на шикарный наряд Ксении. – Не очень подходящий, на мой взгляд, халатик для уборки. Где Кирсанов, я еще раз спрашиваю?
Девица молчала, словно бы чего-то выжидая.
– Похоже, урок пятиминутной давности, – заметил Грачев, – вас ничему не научил. Или вы настолько не дорожите собственной шкурой? Ни за что не поверю, что его вы любите больше, чем себя.
– Да нет, она, видимо, любит деньги, – добавил к сказанному Максимов.
Он не особенно любил участвовать во всякого рода допросах, а потому всегда предпочитал в этих случаях выступать в роли наблюдателя, стоя где-нибудь в сторонке: на данный момент – подпирая косяк двери и вертя в руках что-то неопределенное, наверняка из разряда своих новых изобретений.
– Я ничего вам не скажу, убирайтесь, – практически прорезавшимся голосом прошипела девица. – Вон из моей квартиры! Иначе пожалеете…
38 
