Последние отзывы

  66  

– Приветствую вас! – сказал он. – Присаживайтесь!

Мы дружно расселись и воззрились на него как на бога. Ну, пусть не как на бога, а как на его первого заместителя по музейному делу – сути дела это не меняло!

– Поздравляю вас! – улыбнулся он. – Вы нашли очень интересные вещи! Для меня было истинным наслаждением заниматься с ними!

– Не томите нас, господин Соколов! – попросил Хлыщ. – Нумизматов среди нас нет, и мы все равно не сможем в должной мере разделить вашу радость – мы в монетах не разбираемся.

– Я это сразу понял, как только увидел то, что вы нашли, – покивал он.

– Что-то не так? – сразу же севшим голосом прохрипел Томас.

– Все не так, уважаемый! Это подделки! – уверенно ответил Соколов.

– Как – подделки? – чуть не заорал я. – Эта коллекция подвергалась оценке специалистов, когда Яхонт-Изумрудов, получивший ее от графа Кастельяно, вернулся из Италии в Россию! И ее подлинность ни у кого не вызвала сомнения!

– Совершенно естественно, что известная во всем мире коллекция графа Кастельяно ни у кого не вызвала сомнений в ее подлинности! – подтвердил Соколов. – Только это не она!

– Не верю! – категорично заявил Томас. – В доставшихся мне по наследству документах указана стоимость сейфа и проведенных работ. Это очень, – выделил он, – солидная сумма по тем временам, и Яхонт-Изумрудову не было смысла выбрасывать такие деньги, чтобы хранить подделки.

– Когда был установлен сейф? – спросил Соколов.

– В 1898 году, – не задумываясь, ответил тот.

– Вот именно! – выразительно сказал Соколов. – Значит, тогда коллекция еще была подлинной! Но до 1918 года, когда дом Яхонт-Изумрудова был сожжен, прошло двадцать лет!

– Вы хотите сказать, что он ее продал? – воскликнула Маруся.

– Да! Причем сбывал, видимо, по одной-две штуки, потому что всплыви где-нибудь эта очень хорошо известная в нумизматическом мире коллекция целиком, это сразу же стало бы всем известно. А он поступил мудро! Как я выяснил, он занимался алхимическими опытами, а значит, и тигель, и прочее оборудование у него было. Он делал дубликат монеты из серебра, которое тогда использовалось для изготовления столовой посуды...

– Например, из вилки! – горько усмехнулась Маруся и подарила мне такой взгляд, что я поежился.

– Из вилки, из ложки... Какая разница? – отмахнулся Соколов и продолжил: – И заменял этим дубликатом настоящую монету. Мы провели анализ всех предоставленных вами монет, и должен вам сказать, что изготовлялись они на протяжении нескольких лет, то есть он спускал свою коллекцию постепенно, пока оригиналы не кончились.

– В свое время он потратил все свое немалое наследство на алхимические опыты, – пояснил я Томасу и Андреасу, потому что Маруся об этом уже знала. – Чего он хотел добиться, неизвестно! Может быть, пытался превратить обычный металл в золото? Воду – в вино? Искал эликсир вечной жизни? Этого мы теперь уже никогда не узнаем. Главное то, что в конце концов у него не осталось ничего, кроме этой коллекции, когда он получил в наследство усадьбу рядом с Салтыковкой. Переехав туда, он и заказал этот сейф – видимо, надеялся, что сможет получить золото из какой-нибудь меди и этим поправить свои дела.

– Но у него ничего не вышло! – продолжил Соколов. – И тогда он начал потихоньку распродавать свою коллекцию, заменяя оригиналы дубликатами, а при необходимости демонстрировал полный комплект – коллекция-то была хорошо известна.

– Только люди, которым он показывал монеты, не разбирались в нумизматике и не увидели, что это подделки, – заметил я. – Они продолжали верить, что он очень богатый человек, раз владеет такой ценностью, и давали ему в долг. Он одалживал деньги у одних и возвращал долг другим, и так жил все время, пока его не сожгли.

– Значит, эта коллекция совсем ничего не стоит? – вернула нас с Соколовым от отвлеченных размышлений к грешной жизни Маруся.

– Эту коллекцию мы можем использовать только для того, чтобы демонстрировать, как еще в начале двадцатого века некоторые проходимцы подделывали античные монеты, и все! Но это такие копейки, о которых и говорить не стоит, – развел руками Соколов. – Увы!

Вышли мы все из музея в очень подавленном настроении, и это еще мягко сказано!

– Да, нерадостно закончилось наше приключение! – грустно сказал Томас. – Столько денег я в него вложил, и все, как оказалось, зря!

  66