65 
Как и предвидел Генералов, шлагбаум перед ними незамедлительно подняли.
Старуха на этот раз вышла на крыльцо, поджав нижнюю губу и сверкая злыми серыми глазенками.
– Я же сказала…
Дарья не стала ее слушать и втолкнула внутрь. Это было круто, но капитан пока не знал, обоснованно или нет.
Пройдя по просторному холлу, она подошла к стене, на которой висело большое полотно с обнаженной женщиной.
– Не имеете права! – заскрипела старушенция.
Не обращая на нее внимания, Генералов подошел к Дарье.
– А ты глазастая.
– Выметайтесь отсюда!
– Не кричи, бабуля, не надо. Сатану разбудишь. – Дарья сунула ей в нос фотографию жертвы. – Смотри сюда! Теперь на картину, которая висит в твоем доме.
– Как же это? – Она сделала два шага назад. И на картине, и на фото голая женщина лежала в одной и той же позе: обе руки закинуты за голову, одна нога чуть согнута в колене. Художник написал женщину, смотря на нее сверху вниз.
– Это Анна? – Генералов подошел поближе и стал рассматривать подпись художника. – Написана, судя по дате, всего год назад.
– Да. – Дарья уже шла к старухе, распушив перья. – Вы знали женщину по имени Анна?
Бабка бледнела. Казалось, еще немного – и она превратится в соляной столб.
– Это Федечкина жена, – вырвалось у нее прежде, чем Дарья и следователь услышали скорбный вой.
* * *
«Федечка», как успели выяснить сыщики, работал в центре города и очень часто отлучался в командировки. Несколько раз в году он летал на юг, и, если верить старухе (она оказалась его матерью), исключительно по делам.
Бабку звали Ириной Васильевной. Характер у нее был вздорный, но пыл свой ей пришлось погасить.
Генералов сидел в кресле и коптил воздух.
– Чувствуете запах? – осведомился он у старухи, показывая прокуренные зубы.
– Отвратительный табак! – ответствовала та.
– Нет, я не про это. Пахнет тюрьмой. Сырость, гниль. Неужели не чувствуете?
После этой черной шутки бабка резко сбросила борзоту.
Свекровь покойной уже позвонила сыну и попросила его приехать. Она не стала вдаваться в подробности, поскольку Генералов не советовал, сказала, что нехорошо себя чувствует. Федечка посулил приехать через час, что вполне устраивало визитеров. …Федор Иванович Чернышов оказался приземистым, коротко стриженным типом. Его серое лицо, украшенное бородавкой над верхней губой, не спешило выражать какие-либо эмоции по поводу присутствия в его доме посторонних.
Захлопнув дверь, он первым делом подошел к маман. Не обращая внимания на Дарью и Генералова, Федечка осведомился о здоровье маменьки – та предложила сыну поздороваться с гостями из милиции. Чернышов побледнел, но довольно быстро овладел собой и начал весьма решительно нападать на Генералова:
– Что вам нужно?! Я уже вчера все рассказал вашим людям. Неужели нельзя оставить нас в покое?
– Вас нельзя. – Генералов подошел к нему и показал лежащую на травке около забора Анну. – Жену не узнаете?
Чернышов долго смотрел, затем, сглотнув слюну, повернул голову в сторону картины.
– Вот видите, вы и сами все понимаете, – похлопал его по плечу Генералов.
Сняв с себя зеленый пиджак и бросив его на стул, Федечка полез за выпивкой в бар. Вскоре он чистосердечно рассказывал все как есть.
– Мы не жили вместе уже полгода. Просто поссорились. Я старше ее на пяток-другой лет. Не так хорош внешне, как она. Но деньгами ее я никогда не обижал. Она тратила довольно много и за те два года, что мы прожили вместе, промотала, наверное, столько же, сколько стоит вот этот дом. Я не возражал.
– Зато я возражала, – встряла старуха, – только ты меня не слушал. Распустил жену, и что в итоге?
– Дай поговорить! – рявкнул на нее Чернышов.
Ирина Васильевна поджала губы и направилась к дверям, шаркая тапочками.
– И из-за чего возникла ссора?
– Простая банальность. – Он отхлебнул коньяка сам и только потом предложил непрошеным гостям.
Дарья отказалась, а вот следователь – совсем наоборот, он даже предложил собеседнику одну из своих драгоценных сигар, и тот решил попробовать.
– Я приехал из командировки и застал ее с женщиной. Знаете, насколько это все непривычно. В общем, выгнал я ее. Все равно детей у нас не было.
– Почему? – Данилова подошла поближе к картине и стала рассматривать ее. Розовое, по-видимому, шелковое белье. Множество маленьких подушек с кисточками. Анна с распущенными белыми волосами лукаво улыбается, слегка прикрывая ногой волосы на лобке.
65 
