– Если хотят, чтобы тело нашли, значит, это кому-нибудь нужно. Хотят напугать, поставить на вид. Вон, видишь? – Он кивнул на подъехавших работников телевидения. – Снова будет репортаж.
– И, вероятно, его снова порежут. Покажут все мельком, чуть-чуть напугают общественность, и все на этом. Вот увидишь, не скажут, что тело нашли около фонтана в городском парке под огромной ивой, брякнут более примитивно: в центре города.
– Поживем – увидим.
Тут ее озарило:
– Может, это отчет о проделанной работе?
– Да-а-а? – Сигара замерла в углу рта и, кажется, даже перестала дымить.
Капитан крикнул лейтенанту Панкратову, чтобы тот подошел к нему.
Как только начинающий сыщик материализовался около носков остроносых туфель начальника, Антон Борисович обозначил ему фронт работ:
– Вон, видишь, оператор с камерой ходит? Рядом с ним щуплый, бритый под ноль Олег Налетов – звезда местного телевидения.
– Угу.
– Сейчас блокируешь им работу на пять минут, после этого я к вам подойду. И не вздумай ответить хотя бы на один вопрос.
– Понял, – промычал Василий по батюшке Иванович и зашустрил к работникам масс-медиа.
Дарья видела, как лейтенант закрыл рукой объектив камеры и начал что-то объяснять недовольному Налетову.
– Неужели у нас все еще закрытое общество?! – Фраза, отражающая нешуточное возмущение сторонника папарацционистической демократии, долетела до ушей капитана и послужила сигналом к началу наступления.
– Какие-то проблемы? – начал сыщик мягко. – Старше меня вы здесь никого не найдете.
Лысый телерепортер криминальной хроники, лет тридцати, с утонченными усиками и бородкой, изобразил некоторую успокоенность:
– Мне необходимо работать, а вот этот молодой человек строит препоны.
– Не строит, а ставит, – мягко поправил капитан. – Жалоба принята, но он исполняет мой приказ.
Теперь апеллировать было не к кому.
– Что, здесь необходимо разрешение на съемку? Такого никогда не было. Вы не можете запретить.
– Могу, – не согласился Генералов. – Откуда вы узнали о том, что здесь произошло преступление?
– Этика журналиста не позволяет мне никому говорить об этом.
– О том, что из молодой женщины извлекли все органы и заштопали… об этом позволяет, а о тех, кто эти бесчинства творит, – не позволяет. Вы на редкость мудро рассуждаете, вам не кажется? – Капитан вынул изо рта вновь растравленную сигару и выпустил в лицо Налетову огромное облако слезоточивого смрада.
Тот был вынужден сделать пару шагов назад, чтобы не задохнуться, но немного репортеру все равно досталось, и он закашлялся.
– Вы действуете против правил, – стал возражать до этого помалкивающий оператор, но его тут же увел в сторону бдительный лейтенант, оставляя балаболку одного против Дарьи и сыщика.
– Говорить будем? – Слегка бледное лицо Генералова стало стремительно сереть, а взгляд из-под черных бровей стал звериным.
Репортер замялся, и Данилова воспользовалась этим немедленно:
– Что ты приуныл, мальчик?.. Пися не стоит? Давай выкладывай яички из шкатулки. – Еще немного, и ее грудь коснулась бы Налетова.
Она почувствовала, что оба представителя сильного пола со своими попытками любезно объясниться остались далеко позади. Ее простой и понятный всякому русскому язык оказался куда более действенным.
Журналист сделал шаг назад:
– Почему вы позволяете, чтобы мне грубили?
Поиски защиты ни к чему не привели.
– В наше время понятие грубости несколько девальвировалось. Теперь минимум недовольства может вызывать только публичная кастрация или смертная казнь. Или вам об этом ничего не известно?
После столь прогрессивного заявления Олег перешел к торгам:
– Так вы позволите мне снимать, если я поделюсь информацией?
– Сколько угодно, – пообещал капитан. – Только не забудьте в репортаже попросить позвонить в милицию возможных свидетелей преступления.
Налетов кивнул.
– Полчаса назад к нам в студию позвонил какой-то мужик и сообщил, что под большой ивой, в парке, разбитом около супермаркета «Бавария», лежит труп молодой женщины. Мол, подъезжайте…
– И вы ему поверили?
– Почему бы и нет.
– Вы говорили с ним по телефону?
– Я.
– Какой у него был голос? Высокий или низкий, хриплый, а может, писклявый?
– Обычный, ну… приблатненный. Как мне показалось, слегка гнусавый. Многие парни лет в двадцать говорят так: заносчиво, с долей выпендрежа и необоснованного превосходства.