120 
Рок не любил проституток и никогда бы не пошел к ним: с ними ему было скучно. Любовь за деньги отнимает то, что есть самого ценного и завлекательного в любви, а именно – тайну и отсутствие уверенности в победе. Оплаченный секс представлялся ему некой разновидностью нищеты, жалкой оголенностью простого по сути инстинкта совокупления. Когда не нужно никого завоевывать, когда поединок ни к чему, потому что женщина и так на все готова, она, даже не снимая одежды, является предельно нагой, и воображению уже нечего добавить к ее облику. Какими бы техническими приемами она ни обладала, ее заранее согласованное поведение не могло вызвать в Роке того холодящего плоть и сердце чувства предвкушения и сладкой сумятицы, той дрожи, той шаткой надежды на успех и боязни провала, которые в совокупности и превращают момент близости в апогей счастья. Влюбиться в проститутку он, при известных обстоятельствах, конечно, мог, но только в такую, которая бы с ним вела себя как свободная женщина. Вот ведь и боцман с Лугановым-младшим любили в Агды именно такую женщину, хотя – опять парадокс – и платили ей.
Рок похлопал боцмана по плечу и, развернувшись, направился в ходовую рубку.
– Курс на Серафиму, – сказал он Немцу. – Не доходя двух миль до южного шкентеля встать на якорь. Пусть Назарет, как только увидит остров на радаре, доложит мне. Я буду у себя.
Рок задремал. Его разбудил голос Назарета в динамике. «Вэндженс» стоял на якоре. Рок поднялся с люли и вышел на палубу. Там его поджидал Череватенко. Он напряженно вглядывался в темное пространство. Наконец заметил светлое пятно. Затарахтел лодочный мотор. Лодка пошла на сближение.
– Прибыли, кэп, – встретил боцман Рока. – Я сказал ребятам, что у тебя кое-какие дела. Они ужинают. Ким опять переперчил, – недовольно добавил он.
– Думаю пробыть на острове не более трех часов. Связь будем поддерживать по телефону. После ужина всем – отдыхать.
– Я сказал им, какое у нас на завтра назначено мероприятие, большинство – за, хотя знают, что им ничего не перепадет, – печально вздохнул боцман.
– Ну и отлично. – Рок тоже смотрел в темноту, где внизу, с заглушенным мотором качаясь на волнах, белела подплывшая лодка.
– Рок! – донесся до Сергея разорванный ветром голос Валентины.
Он увидел, что в лодке с ней только один матрос. Боцман сунул Сергею в руку что-то твердое и холодное. Это был «вальтер».
– На всякий случай, – улыбнулся Червь. – Не пойму, зачем ей понадобился этот остров. Там же всю жизнь и был только рыбачий поселок.
– Говорят, Михей вел там какое-то строительство, – пожал плечами Рок.
– Сухопутный вариант «Куража»? – усмехнулся боцман.
– Ро-о-ок! – снова донеслось с лодки.
Боцман еще раз взглянул на капитана и вызвал Лешку – спустить трап.
– Да не переживай ты так! – хлопнул Рок боцмана по плечу. – Все будет нормально.
Боцман машинально кивнул. Рок помахал ему, едва спустился в лодку и уселся на банку.
– Не думал, что ты такая отчаянная, – сказал Рок Валентине, покосившись на сопровождавшего ее матроса. – Что там на острове, засада? – улыбнулся он.
– Увидишь, – загадочно улыбнулась Валентина. На голове у нее был шелковый платок, завязанный как у леди, привыкшей кататься на автомобиле с откидным верхом. С запада шли тяжелые дождливые облака, поднялся довольно сильный ветер.
– Тебе не хватает солнцезащитных очков, – пошутил Рок.
Матрос завел мотор, и лодка, легко рассекая пенную волну, понеслась к берегу.
– Я чувствую себя так, словно меня кто-то хочет насильно высадить на необитаемый остров и приобщить к уделу Робинзона, – пошутил Рок.
– Тебе ничего не грозит, – Валентина кивнула в сторону замершей громады «Вэндженса».
– Да, – усмехнулся Рок, – Дудка не промахнется!
– Только поэтому ты и едешь? – с капризным выражением лица спросила Валентина.
– Не только, я привык рисковать, – снова заулыбался Рок, – а тут такой случай!
Вдали показалась еще более темная, чем окружающее водное и небесное пространство, кромка земли, сумрак которой был кое-где трачен бледными огоньками. Вскоре лодка Валентины уже швартовалась к дебаркадеру, возле которого качалось по меньшей мере десять лодок. Сойдя на берег, Рок с удивлением увидел несколько кафе, освещенных стоящими на стойках фонарями, цивилизованный пляж, огражденное толстой цепью пространство, где хранились шезлонги и зонтики. У самой воды на пластмассовом стуле сидел хмурый мужик, очевидно, сторож. Он неприветливо покосился на вновь прибывших, но как только узнал Валентину, поспешил к ней навстречу, стараясь придать своей помятой и небритой физиономии видимость радостной благожелательности.
120 
