Особенно,... 
71 
Когда за секретаршей закрылась дверь, Коровин наконец тоже уселся в кресло. Сделал он это с тяжелым вздохом, словно ему трудно было долго удерживать вертикальное положение. Впрочем, он был совсем не толст, а просто грузен – этакая голландская корова, отяжелевшая от сытного корма и огромного вымени, наполненного жирным молоком.
Прежде чем поинтересоваться, зачем, собственно, к нему пожаловали гости, он на треть наполнил рюмки коньяком и предложил посетителям. Веселовский поднял свою и – видимо, сыграло роль нервное напряжение – залпом осушил ее. Полунин сделал маленький глоток и принялся согревать дорогой напиток в руках, ожидая, когда же наконец Коровин успокоится и сможет их выслушать.
Тот тоже пить не спешил, крутя рюмку в своих узловатых пальцах.
– Итак, дорогие гости, чем могу быть вам полезен, – начал он и добавил: – В силу, так сказать, моих скромных возможностей?
– Жаль, конечно, что нет Ивана Петровича, – произнес Полунин, не выпуская рюмки из рук, – но у нас не настолько сложное дело, чтобы говорить с господином Репниным.
– Сделаю все, что в моих силах, – убедительно кивнул Коровин, растягивая рот в улыбке.
– Все что нам нужно, – Полунин глотнул еще немного коньяка, – это посмотреть список акционеров нашего предприятия. Думаю, вам известно, что я являюсь председателем совета директоров компании «Нефтьоргсинтез», а Александр Михайлович Веселовский – генеральный директор.
– Конечно, конечно, – закивал Коровин, – я это знаю, и мне очень приятно, что вы почтили нас своим вниманием.
– Тогда, с вашего позволения, приступим к делу, – сказал Полунин. – Нам бы хотелось взглянуть на реестр наших акционеров.
– Реестр акционеров... – эхом отозвался Коровин, – реестр акционеров...
– Да, реестр акционеров, – нервно подтвердил Веселовский и налил себе еще коньяка, – это что, так сложно?
– Ну почему же сложно? – пожал широкими плечами Коровин. – Можно посмотреть...
Он продолжал потягивать коньяк.
– У нас очень мало времени, – видя, что Коровин не торопится, добавил Полунин. – Покажите нам реестр, и мы не будем отвлекать вас от работы.
– Это и есть наша работа, – улыбнулся Коровин, – сейчас я вызову секретаршу.
Словно пересиливая какую-то страшную болезнь, от которой он скоро должен был умереть, Коровин поднялся и прошел к своему столу. Сел в кресло. Нажал кнопку селектора.
Полунин ждал, что сейчас откроется дверь в кабинет и, поправляя на себе все, что можно поправить, войдет секретарша, но ничего не происходило.
– Что она там, уснула, что ли? – грозно произнес Коровин, косясь в сторону гостей.
Он надавил на кнопку еще несколько раз, а потом сам вышел из кабинета.
– Чего он тянет резину-то? – недовольно спросил Веселовский. – Не нравится мне все это.
Залпом опорожнив очередную рюмку, он поставил ее на стол.
– Это хороший дорогой коньяк, – усмехнулся Полунин, – его нужно пить не так быстро.
– Да не могу я тянуть больше, – вскричал генеральный, – мы, понимаешь, пришли по делу, а нас здесь коньяком потчуют. Давай реестр – и дело с концом!
– Сейчас будет тебе реестр, – попытался успокоить его Полунин, – никуда он не денется.
– Реестр-то никуда не денется, – не хотел успокаиваться Веселовский, – только вот акционеры там, задницей чую, могут оказаться совершенно другими.
– Сейчас разберемся, – волнение генерального частично передалось Полунину.
– Да куда он там запропастился-то? – хлобыстнул еще одну рюмку Веселовский.
– Кончай накачиваться, – остановил его Полунин, отодвинув его рюмку в дальний конец стола, – нам еще работать надо.
– Работать, работать... – более спокойно пробурчал Веселовский, так как коньяк начал оказывать на него благотворное действие, – я и так работаю, а меня лишают всего, что заработано непосильным трудом.
Весело, словно его только что выдоили, в кабинет влетел Коровин.
– Девушка просто отходила по своим надобностям, – скривился он, – сейчас будет готова распечаточка. Может, пока ждем, еще коньячку?
Он одышливо упал в кресло рядом с гостями и взял свою рюмку.
– Спасибо, – за всех ответил Полунин.
Веселовский заерзал на кресле. Он бросал короткие выразительные взгляды то на Коровина, то на Полунина, то на бутылку, в которой еще остался коньяк. Полунину стало жаль его, и он собирался сам наполнить его рюмку, которую убрал, но тут в кабинет вошла секретарша, держа в руках несколько свежеотпечатанных листов.
71 
