77 
Полунин не мог скрыть насмешливой улыбки, он знал, что Миронов-младший – ужасно влюбчивый малый.
– Что это ты вдруг сразу о женщинах? – все же удивился Полунин.
– Так, наболевшее... – уклончиво отвел глаза Миронов-младший и вздохнул с притворным сожалением. – Во всем-то ему везет.
– А тебе разве нет? – улыбнулся Полунин.
Миронов с лукавой усмешкой пожал плечами.
– Недавно с ним в казино ходили, – все же снизошел он до объяснения, – так он выигрывает и выигрывает – нет сил его остановить! А потом еще с такими девочками дружбу свел! Пальчики оближешь! Готовы были обе с ним ехать. А меня – по боку! Так он, этот мерзкий ловелас, отказался воспользоваться их услугами. В общем, собака на сене!
– Ладно, не унывай... Ну, мне пора, – Полунин поставил на стол пустую чашку.
– А ты где остановился? – поднял на него глаза Миронов.
– Да пока нигде, – пожал плечами Полунин.
– А давай ко мне, – весело предложил Дмитрий, – я по-прежнему один живу. Так, бывает, пташки залетают, но в основном один. Позвони, когда освободишься. Я заеду за тобой, идет?
– Идет, – благодарно улыбнулся Полунин.
– Прокачу на своем «мерсе».
Полунин достал сотовый, набрал номер Юсупова. У Александра в Москве был магазин, торгующий французскими винами и греческими коньяками. Вот по этому-то номеру и звонил сейчас Полунин.
– «Солнце вин», – отозвалась трубка музыкальным голосом молодой женщины.
– Здравствуйте, я бы хотел поговорить с Юсуповым.
– Представьтесь, пожалуйста.
Полунин выполнил ее просьбу и уже через минуту в трубке зазвучал глубокий сильный голос князя.
– А, Владимир, как дела?
– Я в Москве.
– Где именно? – живо отозвался князь.
– У Миронова, – Полунин поднял глаза на Дмитрия. – К тебе собираюсь, ты как, свободен?
– Я всегда занят, – шутливым тоном сказал Юсупов, – но для тебя всегда свободен.
– Так я еду?
– Жду с нетерпением. Если хочешь, я пришлю за тобой машину, – учтиво предложил Юсупов.
– Не стоит беспокоиться, я доеду сам, – сказал Полунин и отключил сотовый.
Глава 16
На улице его ждало осатаневшее солнце. Лето в Москве было на редкость жарким и душным. В городских фонтанах плескались дети, вывалившие из метро люди напоминали задыхающихся рыб. Полунин поймал такси и назвал адрес. Минут через тридцать он был на месте.
Магазин Юсупова был оформлен со вкусом. Внутри все сияло и лоснилось – стены были задрапированы бордовой тканью, отливавшей бархатом, в глубине салона располагалась стойка с аквариумами, прилавки ломились от обилия вин. Стекло бутылок, истекая поистине солнечным блеском, гасло в мягком сумраке обивочной ткани, бросая терракотовые отблески на пол и поддерживающие потолок колонны, разбросанные по торговому и дегустационному залам. И на фоне всего этого великолепия возвышалась солидная фигура хозяина. Он стоял у прилавка, видимо, вышел из кабинета, чтобы дать указания, а заодно встретить Владимира.
– Ну, здравствуй, здравствуй, – шагнул князь навстречу Владимиру и крепко обнял его, к удивлению продавщиц.
– Рад тебя видеть, – ответил Владимир, – да ты, кажется, потолстел!
Полунин отстранился и окинул князя иронично-добродушным взглядом.
– Возмужал, – заулыбался князь, – от хорошей жизни. Слишком сытой и спокойной, – саркастически добавил он. – С чем пожаловал?
Полунин увидел, что у Юсупова добавилось несколько тонких морщинок возле смеющихся глаз. Князь имел незаурядную внешность, его густые волнистые волосы золотыми волнами спадали на плечи, аккуратно подстриженная темно-каштановая бородка резко контрастировала с волосами, орлиный нос с широкими ноздрями и жестко очерченный подбородок избавляли его неординарное лицо от печати слащавости.
– Я и приехал как раз спугнуть твой покой.
– Пошли в кабинет, там нам будет удобнее, – гостеприимно предложил князь, – сто лет не виделись.
В кабинете Юсупова, обставленном в стиле ретро, с тяжелыми красноватыми портьерами на окнах, столиками на изогнутых ножках из благородных древесных пород и даже трельяжем с овальным, заточенным в прихотливую вязь листьев и стеблей зеркалом, Александр налил в пузатые рюмки коньяку и, поставив одну из рюмок перед Владимиром, стал жаловаться на отсутствие острых ощущений, на будничность жизни, которую он теперь вел, на «молчание чувств».
– Так с чем ты пожаловал? – поднял на друга глаза Юсупов.
77 
