9 
— Местные власти — это синдикаты, которые здесь хозяйничают. Они владеют этой луной до последнего винтика. Впрочем, мы должны называть Каллисто планетой.
Он скривил губы в усмешке.
— Похоже, власти готовят что-то крупное. Они хотят подмять под себя Ганимед — единственного серьёзного конкурента. После этого Каллисто сможет диктовать свою волю Девятиплану.
— Но они не смогут захватить контроль над Ганимедом без открытого объявления войны! — возразил Тавернер. — За компаниями Ганимеда стоит его население…
И тут до него дошло.
— Они ведь развяжут войну, — сказал он тихо. — Для них война стоит того.
— Вот именно. А для того, чтобы начать войну, им надо заручиться поддержкой населения. Ведь если задуматься, местные не получат от войны ничего хорошего. Война сметёт с лица Каллисто мелких торговцев и добытчиков, власть ещё больше сосредоточится в руках крупных тузов. Чтобы получить поддержку восмидесяти миллионов человек, их нужно низвести до состояния овец, которых ничего не интересует. Собственно, это сейчас и происходит — когда программа Янси будет завершена, каллистяне будут соглашаться с любыми доводами. Он думает за них. Он заботится об их причёсках, говорит им, в какие игры играть, рассказывает анекдоты, которые потом повторяют по всей планете. Его жена готовит обед для всей Каллисто. Миллионы и миллионы копий Янси делают то же, что и он, верят в то же, что и он. Мы обрабатываем местную публику уже одиннадцать лет, и самое важное тут — ни на секунду не прерывающееся однообразие Янси. Растёт целое поколение, считающее, что только он может дать ответ на любой возникший вопрос.
— Чертовски большой, должно быть, проект — создать Янси.
— Тысячи людей заняты только написанием материалов. Вы видели первый этап, который транслируется на всю поверхность Каллисто. Потом — ленты, фильмы, книги, журналы, постеры, брошюры, радио— и видео-постановки, заметки в газетах, комиксы для детей, слухи и сплетни, тщательно продуманная реклама… Непрерывный поток Янси в массы.
Зиплинг взял со столика журнал и показал Тавернеру заглавную статью.
— «Что у Джона Янси с сердцем?» Поднимает вопрос о том, как бы мы жили без Янси. На следующей неделе — статья о желудке Янси… Мы знаем миллионы подходов, мы пролезем в любую дырочку. Нас называют янсерами. Янси, как новый вид искусства! — ядовито закончил он.
— А что ваши коллеги думают о Янси?
— Надутый индюк, пустышка.
— И что, никого из ваших не убеждают его речи?
— Даже Бэбсон только посмеивается, Бэбсон — на самом верху пирамиды. Выше него только те, кто заказывает шоу и платит деньги. Не дай бог, не дай бог, если мы вдруг начнём верить в Янси… если мы вдруг решим, что эта пустота имеет смысл… Я не вынесу этого.
— Но почему? — спросил Тавернер с интересом. Скрытый микрофон передавал весь разговор в штаб-квартиру в Вашингтоне. — Почему вы решили порвать со всем этим?
Зиплинг подозвал своего сына:
— Майк, оторвись на минутку от игры, подойди сюда.
Тавернеру он объяснил:
— Майку девять лет. Он видит и слышит Янси с самого рождения.
Майк нехотя подошёл.
— Что, папа?
— Какие отметки ты получаешь в школе?
Мальчик гордо выпятил грудь; он был маленькой копией Зиплинга-старшего.
— Пятёрки и немножко четвёрок!
— Он весьма умён и сообразителен, — сказал Зиплинг Тавернеру. — Прекрасно считает, отлично усваивает географию, историю…
Он снова обратился к Майку:
— Я задам тебе несколько вопросов, и хочу, чтобы наш гость послушал, как ты на них ответишь. Понял?
— Хорошо, пап.
Зиплинг мрачно задал первый вопрос:
— Мне хочется услышать, что ты думаешь о войне. Вам рассказывали о войне в школе, вы проходили основные войны в нашей истории, так ведь?
— Да, мы проходили про Американскую Революцию, и про Первую Глобальную Войну, и про Вторую Глобальную Войну, потом про Первую Ядерную… и ещё про Войну между колониями Марса и Юпитера.
— Мы распространяем уроки Янси в школах в рамках программы государственных субсидий, — пояснил Зиплинг. — Янси рассказывает школьникам об истории, раскрывает смысл исторических событий. Янси объясняет им естественные науки. Янси рассказывает об основах этикета, и об астрономии, и о миллионах прочих вещей. Но я никогда не думал, что мой собственный сын…
Голос его предательски задрожал.
9 
