21 
– Так уж и нечего?
– По большому счету, конечно, можно прижать меня к стене и годами доказывать мою причастность. Но Интерполу нужно не это, а выход на руководителей высшего звена. Я для них – мелкая рыбешка. Наручники мне не грозят. Но это не главное. Главное то, что Паголетти слишком заметная фигура в международном бизнесе, чтобы играть в такие игры.
– Согласен с вами, – кивнул головой Сиад. – К тому же я знаю его в лицо. Это действительно Луиджи Паголетти, владелец сети отелей в Европе, Восточной и Юго-Восточной Азии. Ему принадлежат солидные доли во многих крупнейших туристических бюро, агентствах пассажирских перевозок.
– Рестораны, аквапарки и так далее. Вот именно, дорогой Сиад. Если даже учесть, что полицейские протоколы липовые, а список похищенного на борту сомалийскими пиратами не соответствует действительности, то реакция потерпевшего не вызывает никаких сомнений. Я видел их лица не только по телевизору. Вы бы видели, какую истерику закатывала синьора Паголетти. Но больше всего меня убедило то, что эти ушлые ребята быстро бросились наводить обо мне справки. Хорошо, что я предвидел это и расставил сети. Один из помощников этого Шарифа некий Фарах одно время промышлял в этих местах. У него остались кое-какие связи, и он ими воспользовался. Так что это настоящие сомалийские пираты. То, что нам и нужно.
– Что ж, это весьма удачно, – согласился, наконец, Сиад. – Они засветились с этой яхтой, теперь есть на кого отвлечь внимание. Поздравляю вас, Элиот. Продолжайте с ними работать и готовьте первую операцию. И еще. Сомалийцы плохо знают местные условия. Постарайтесь, чтобы они не попали в руки полиции.
Глава 5
Остатки опасений, которые еще были у Шарифа, развеялись. Сухогруз с бокситами шел прямиком в гавань, где пираты устроили свой лагерь. Элиот не обманул. Все произошло очень быстро. Шариф со своими людьми поднялся на борт судна, когда рубка была изрешечена пулями. Отключив связь и систему опознавания, Шариф подал сигнал. Индонезийцы поднялись в рубку и повели захваченное судно.
– А ты молодец, сомалиец, – похвалил Эмерсон, когда Шариф присоединился к нему в катере. – Лихо работаешь. Эта руда стоит очень дорого, так что местное население скажет тебе очень большое спасибо. Скоро рыбакам будет что есть. Мы тоже заботимся о грамотном природопользовании и благосостоянии народа. А все, кто плавает здесь, должны вносить плату за проход через наши воды.
– Вы не собираетесь брать выкуп? – понял Шариф.
– Спокойно, парень, – ответил Эмерсон, похлопав Шарифа по плечу. – Груз стоит гораздо больше, чем судовладелец сможет заплатить за свое судно и команду. Однажды он нас уже надул. Так что теперь он лишится судна и груза. А выкуп за команду он все равно заплатит. Пусть знает, что шутки с нами плохи.
– Это понятно, – согласился Шариф, – только, когда мы впервые встретились…
– Конечно, я помню наш разговор, – перебил сомалийца Эмерсон, – но иногда приходится заниматься и такими вещами. Ты не представляешь, сколько денег уходит на подкуп должностных лиц, полиции и все такое. Здесь тебе не Сомали. Малайзия, Индонезия – сейчас активно развивающиеся государства. Армия и полиция у них прекрасно оснащены и обучены. Так что наше дело здесь связано с большим риском. Это ты тоже учитывай. А цели наши чисты, можешь не сомневаться, брат.
Шариф пожал плечами и промолчал. Англичанин говорил разумные вещи, но какой-то червячок сомнений все же шевелился и не давал покоя. Посоветоваться, просто поговорить о своих сомнениях Шарифу было не с кем. И Магиба, и Фарах, наиболее близкие ему люди, с кем он мог откровенно говорить о том, что у него на душе, его не понимали и не поймут. Их интересовали только деньги, а каким способом они добыты, помощников мало волновало. Конечно, сомалийцы гордились тем, что не убивали своих пленников, не обращались с ними жестоко. Это был своего рода кодекс чести. Судовладельцы могли быть уверены, что при соблюдении ими требований пиратов заложникам ничего не грозит. Даже самим судовладельцам и собственникам грузов особой беды не грозило. Суда и грузы были застрахованы, страховые компании компенсируют потери. Внакладе никто не останется. Но здесь, в Юго-Восточной Азии, все было иначе. Любой намек на неповиновение, любая заминка судовладельцев с выплатой выкупа карались весьма жестоко. Фарах знал случаи, когда заложников убивали, несмотря на то, что выкуп за них был заплачен.
21 
