Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
99 
Свадьба без приключений не получилась, но это неважно. Сандочка очень боялась, что в медовый месяц ей что-нибудь предложат хорошее, и с Бертом тут же что-то случится плохое, поэтому она отключила в доме все телефоны. Их секс был неописуем. Сначала дико страдала Санда, а Берт наслаждался так, что не мог заставить себя прекратить. Потом было ровно наоборот. От недели такого секса они оба похудели и побледнели, но мужественно держали круговую оборону. В конце концов Санда сказала, что, кажется, это называется «садомазохизм». Фигня, ответил Берт (это как раз была его очередь страдать), это называется "нормальный комплементарный пара".
Они прожили много лет и живут до сих пор. Когда Санда рожала, Берт поехал на свою работу, которой очень дорожил, зашел в кабинет начальника и почти случайно опрокинул тому чернильницу на галстук. Начальник скандалил с ним ровно час, за который Сандочка и родила — практически безболезненно и абсолютно без разрывов. Пока Санда кормила грудью, Берт поочередно устраивался на новые работы и уходил с них с дикими скандалами, потому что у Сандочки должно было быть молоко, которое и было — в избытке. Через год Санда закончила кормить и немедленно рассорилась со всей своей семьёй. Берт нашел новую работу, лучше старых, и у него куда-то пропала язва желудка. Язвой он за два года до того оплатил Сандочкин конкурс молодых исполнителей, о чем не жалел.
Их сын растет нормальным, здоровым мальчиком. В соседнем дворе есть одна девочка, и они дружат — ну там, уроки вместе, портфель он ей носит, ничего такого. Недавно сын Санды и Бертика получил приглашение из престижной физико-математической школы, ходить к ним в закрытый кружок. В тот же день Сандочка узнала, что какая-то девочка в соседнем дворе сломала ногу.
Она бросила всё и кинулась проверять — какая девочка. Слава Богу, не та оказалась девочка. Другая. Теперь Санда решает — знакомить сына с той, сломавшей, или погодить. Бертик за то, чтобы погодить.
©Виктория Райхер, 2004
Виктория Райхер. Облом
Талюша сидела дома и хотела суши. Дома сиделось хорошо, суши хотелось еще лучше, но дом был, а суши не было. Талюша хандрила.
Если бы можно было вот так взять и поехать, но нельзя. Во-первых, ну где их сейчас в десять вечера эти суши взять? Это же вам не пошел в магазин колбасы купил, это места надо знать. Талюша мест не знала, то есть знала, но такие, в которые нужно было долго и нудно ехать, а если десять вечера — то уже, пожалуй, и не успеть. Близких мест на предмет суши Талюша не знала, это тоже во-первых. Во-вторых, Талюша уже неделю болела насморком. Тяжелая болезнь насморк стирала грань между жизнью и прозябанием, и не давала самой совершать подвиги во имя себя. Смысл жизни мигал где-то в темноте, но целиком не просматривался. Талюша всхлипнула.
Сыновья-подростки числом три спали в своей как обычно захламленной комнате. Сыновья — это, конечно, хорошо, и Талюше все завидовали, потому что таких трое мужиков в доме и вообще. Но трое мужиков в доме — это в три раза больше стирать и в три раза больше готовить, а не в три раза больше удовольствия, как тут некоторые думают. Соседка Алевтина неизвестно что из себя строит. Думает, если она самая умная, то ей типа всё можно. Скажите пожалуйста. У неё, между прочим, одна всего дочка, и та не замужем. Если бы Алевтина была настоящим другом, она бы пошла сейчас и купила Талюше суши — тем более, что у неё и машина есть, а у Талюши нет. Когда Талюша получала права, инструктор сказал ей "счастливо, водите осторожно". Талюша бы и хотела водить осторожно, но машина была у соседки Алевтины, а у неё не было, поэтому водить осторожно она не могла. Алевтина сама, кстати, водит неосторожно. И зачем ей машина?
Алевтина за сушами для Талюши не поедет, это факт. Мог бы поехать муж, потому что муж, если мы об этом уже заговорили, на то и нужен, чтобы если что. Ни на что другое муж Талюши все равно не был годен, потому что смотрел футбол. Скопившаяся на небольшом экране фигова туча потных мужиков интересовала его гораздо больше, нежели родная больная жена, которой так хочется суши, что она вот-вот умрёт, но разве это кто-то ценит. Возможно, если бы мужу сказать "милый, купи мне суши", он бы и купил. Возможно. Хотя сначала долго объяснял бы, что нет денег (кстати, нет денег, да), а потом долго возмущался, какие-такие суши в середине ночи. Но купил бы. Возможно. Или нет. Для проверки этой гипотезы Талюше надо было докричаться до бесстрастной мужниной спины, после чего внятно и коротко, между двумя штрафными, объяснить, чего надо-то. Но болезнь насморк отягощалась хриплым горлом, а хриплая Талюша не имела ни малейшей надежды докричаться до телевизионного мужа.
99 
