Когда спасатели спустились к своим машинам, автокраны уже спускали плиты перекрытия на землю. На площадку уже въезжала машина местной прокуратуры. За ней еще одна – из администрации или из технадзора. «Кому-то будет жарко, – подумал Чистяков. – Молитесь, что обошлось без трупов. На Борьку молитесь, строители хреновы!»
Довольные и чистые после душа, Мостовой и Чистяков сидели на лавке около своих шкафчиков. Игорь подкатывался к другу с очередной просьбой, пользуясь его хорошим настроением. Месяцев шесть назад Борис предупредил Игоря, что в следующий раз рихтовать машину будет сам. Или пусть учится ездить. Тогда Чистяков оставил на полдня машину на обочине, а когда вернулся, у него было замято переднее крыло. То ли блондинка парковалась, то ли лихач какой воспользовался тем, что хозяина нет на месте, и смылся. Теперь Игорь был виноват сам. В дождь на грязной дороге он не вписался в поворот. Глубокая вмятина, красовавшаяся на заднем левом крыле, мучила Чистякова, как больной зуб.
Руки у Бори были золотые, металл он чувствовал, как алкоголик – свою печень. А вот отношение к тем, кто уродовал машины, было прямолинейное и однозначное – «руки тебе поотрубать». Иногда Мостовой изъяснялся более мягко и высказывал мнение, что «пора поменять прокладку между рулем и сиденьем». Игорь крутился, заискивал, обещал любую услугу. Он знал, что Борька поругается, но обязательно поможет. Просто у него характер такой.
– Борь, у тебя какие планы на завтра? – начал Чистяков издалека.
– Да особо никаких, – безмятежно ответил Мостовой, вытирая полотенцем свою мощную грудь. – А что?
– Может, в гараж ко мне сходим? – предложил Игорь и заранее втянул голову в плечи.
– Та-ак! – с прищуром сказал Борис. – Опять, значит, машину долбанул?
– Борь, я не виноват. Так получилось… – начал оправдываться Чистяков.
– Что же это у тебя все время так получается? Что на этот раз, Шумахер?
– Вмятина на заднем крыле. Понимаешь, скользко было очень, меня на грязюке и занесло, а там дерево… Немножко зацепил. Там только вмятинка, тебе на час работы. С твоими руками-то золотыми.
– Льстим, значит? – ехидно ухмыльнулся Мостовой.
– Какая лесть, Боря? – убежденно заявил Чистяков и чуть не рванул на груди несуществующую рубаху. – Истинная правда, только сухая констатация фактов!
– Подлизываешься?
– Боря, исключительно уповая на твое милосердие и самые теплые дружеские чувства.
– Пользуешься моей добротой?
– Мастерством, Боря! Истинным мастерством.
– Ох, руки тебе поотрубать за такое вождение, – горестно покачал головой Борис.
– Знаю, Боря, ты уже говорил. Еще прокладку нужно поменять между рулем и сиденьем. Ну, Борь, пожалуйста! Знаешь, как неприятно с вмятинами ездить?
– Беда с тобой, японский водитель, – махнул рукой Борис.
– Почему японский? – не понял Игорь. – Они что, все сплошь ездить не умеют?
– Фамилия у тебя – Тояма Токанава, – пояснил Мостовой и, положив свою лапищу на шею Чистякова, без усилия сложил его вдвое.
– Не яма и канава, а дерево, – напомнил Чистяков с кряхтением, пытаясь освободиться из железных тисков друга. Ему было весело, потому что Боря уже согласился. Это было понятно. – Сам ты японец! Ты японский сантехник Якакашу Мнуруками.
– Какая самокритика, – с удовольствием заметил Боря и согнул Игоря еще больше, – я как раз тебя и мну руками.
Синицкая с удивлением слушала, как за дверью раздевалки раздаются сдавленные вопли и громкие шлепки. Опять парни дурачатся. Господи, как дети! Ну никакой серьезности. Ольга постучала кулачком в дверь.
– Вы скоро там? Эй, Боря, Игорь!
За дверью настала тишина, затем – одинокий вопль Чистякова и грохот опрокинутой лавки. Удовлетворенный бас Мостового громко объявил: «На сегодня с тебя хватит, мелюзга, пошли». Дверь медленно отворилась, и перед Ольгой возникла фигура Чистякова. Игорь с дурашливо-страдальческой физиономией одной рукой облокотился на косяк, а второй держался за поясницу.
– Оля, меня медведь задрал! – простонал он.
– Все детство в попе играет, – презрительно скривила Ольга губки. – Тебе из клиники звонили, а я никак до вас не докричусь.
– Из хирургии? – спросил Чистяков, не меняя выражения лица. Но тут до него дошло, что Синицкая не шутит. – Откуда? Из клиники, где Вадик лежит?
За спиной тут же возник насторожившийся Мостовой.