30 
– Ну, ладно, все уже, договорились. А ты, я смотрю, с детишками ходил? – спросил Воронин явно для того, чтобы сменить тягостную для него тему разговора. – Иногородние?
– Волгоградские, – кивнул Чистяков, смерил взглядом странную группу «туристов», которую вел Воронин, и повернул к своим школьникам.
Сергей Воронин в самом деле серьезно нарушил правила, и Чистяков только что отчитывал его не столько как альпинист, сколько как профессиональный спасатель. Не раз ему приходилось во время работы в горноспасательном отряде и в МЧС сталкиваться с последствиями такой вот «легкомысленности». Только в прошлом году было два случая, когда привлекли к поискам большое количество альпинистов, в том числе и из МЧС. В первый раз самовольно, не поставив никого в известность, в горы ушли четверо иногородних скалолазов. Сорвавшись из-за неумело сделанной страховки, тогда погибло двое парней. Потом молодой учитель, который недавно переехал в их город, вздумал отправиться с группой школьников-энтузиастов в многодневный поход в горы. Группа заблудилась, и дети вовремя не вернулись домой. Тревогу забили родители, но спустя сутки. Еще целые сутки сотни людей искали школьников. В этот раз обошлось без серьезных последствий, всего лишь слегли с простудой четверо.
Еще застукаю его с этой самодеятельностью, подумал Чистяков о Воронине, организую ему разбор полетов на полную катушку.
* * *
Профессор Воронин долго не брал трубку, и Чистяков решил, что старого краеведа нет дома. В этот момент на том конце провода все же подняли трубку. Голос у профессора был какой-то вялый, тусклый. Когда Чистяков рассказал о своих находках и попросил разрешения прийти в гости за консультацией, Воронин без особого энтузиазма, как показалось Игорю, согласился. Спасатель совсем уже было решил извиниться и не настаивать на визите, поняв, что Никита Савельевич не совсем здоров. Но тут профессор, как будто принял какое-то решение, или ему в голову пришла новая идея.
– А знаете что, Игорь? – неожиданно сказал Воронин. – Приходите-ка вы не завтра, а прямо сегодня.
Чистяков обрадовался и тут же позвонил Боре и Ольге, пообещав им интересную беседу у старого профессора.
– Вообще-то не столько из-за интересной беседы, – поправился Чистяков. – Боюсь, старик стал совсем плох. Им ведь, старым и деятельным натурам, хуже нет, когда вокруг них перестают крутиться люди, исчезает суета жизни. Просто ему будет приятно, если я приду не один, а вместе с вами.
Друзья согласились, а Боря вызвался съездить и привезти с дачи Синицкую. Договорились, что встретятся друзья около дома Воронина в семь вечера.
Никита Савельевич открыл дверь сам. Сергея дома наверняка не было. Профессор кутался в старый пуховый платок, и цвет лица у него был нездоровый. Совсем плох Воронин, подумал с сожалением Чистяков, а нашему приходу все равно рад. Какая-никакая отдушина для старика в беседах на любимые темы.
– Вы проходите, молодые люди, ко мне в кабинет, располагайтесь, – предложил профессор, – а я сейчас. Только лекарство приму.
Спасатели дружно закивали головами и двинулись через квартиру. Не было здесь былого педантичного порядка, которым славился профессор Воронин. Сам он был уже не в силах его поддерживать, а внук Серега был безалаберным парнем, для которого порядок в квартире – не главное в жизни. Пыль на мебели, разбросанные вещи подействовали на спасателей угнетающе. Они представили, как от всего этого страдает сам профессор.
– Нет, ребята, – проговорила Ольга вполголоса, когда вся троица собралась в кабинете Воронина, – не столько физическая хворь съедает старика, сколько душевная.
– Из-за внука переживает непутевого, – предположил Мостовой.
– Бывает это у стариков, – сказала Синицкая, – когда начинает сердечко прихватывать или другие серьезные болячки активизироваться. Сразу хандра нападает, осознание конца, тоска из-за несложившейся жизни.
– У него-то жизнь сложилась нормально, – возразил Чистяков. – Профессором стал, всю жизнь занимается любимым делом. Из-за Сергея, конечно, можно хандрить, но не до такой же степени.
– Что ты понимаешь в этом! – махнула Ольга рукой. – А ты вспомни неудачный брак, он, скорее всего, всю жизнь любил одну женщину, а с ней так ничего и не получилось. Это, Игорь, одиночество в старости, полное и безысходное одиночество. Если бы внук еще нормальным был, тогда ему было бы легче. Тем более если бы пошел по его стопам. А так с чем он подошел к финалу? С профессорскими регалиями, напечатанными книгами? Это в молодости радует, тешит самолюбие, а в старости не это нужно. Будь ты хоть профессор, хоть дворник.
30 
