109 
Знаев протянул руку, взял портфель гостя, открыл, диктофона не увидел, грубо сбросил на пол.
— И про что же именно они знают?
— Про газовые деньги с Украины.
— И все?
— А этого мало?
— Идиот. Это было давно.
— Не так уж и давно. Три года назад. Срок давности еще не вышел.
Банкир поразмышлял и возразил:
— Сделка завершена. Контракт официально расторгнут. В соответствии с законом. Знание закона освобождает от ответственности.
— Вот и скажешь им это сам.
Пьяный, мокрый от пота, бывший старый товарищ смотрел в пол и ждал. Чего ждет? — подумал Знаев. — Крика? Угроз? Удара кулаком в ухо? Выстрела в глаз?
— Я думал, ты умнее, — сказал он. — Я думал, ты понимаешь, что с такими людоедами, как эти твои менты, нельзя вступать в длительные отношения. Таким лучше сразу дать тысяч сто, долларов. Как ты мне сейчас дал: мелкими купюрами. Чтоб у них в глазах от счастья потемнело. А потом — на дно. Изобразить крах и трагедию. Вот, гражданин начальник, забирайте все, что есть, а я — банкрот. Уезжаю домой, в Ростов. Больше знать вас не хочу, и Москву вашу в гробу видал… Адьос, амигос.
Солодюк грустно улыбнулся. Он напоминал размоченный в воде сухарь.
— Сто штук… Откуда у меня сто штук? Я бедный.
— Бедный? — Знаев вытащил руки из карманов, подался вперед, и гость слегка вздрогнул (решил, наверное, что его все-таки будут бить). — А хули же ты такой бедный?? Это что, тебя извиняет?! Что за манера махать собственной бедностью, как флагом?! Двадцать лет живешь при капитализме — и до сих пор сопли размазываешь! Я бедный! Я слабый! Я не умею! Ты не бедный, Паша. Ты — дурак. Зачем ты принес эти деньги?
— Предлог для личной встречи.
— А зачем все рассказал?
— Я ж говорю — не выдержал. Прости, Знайка. Давай думать, что мы будем с этим делать.
— Что я буду делать, я придумаю без твоей помощи. А что будешь делать ты — это меня не касается. Уходи.
Солодюк быстрым движением схватил бутылку и сделал из горла несколько глотков.
— Я ужом извивался, Знайка. Я всех сдал. Всех. Кого можно было. И кого нельзя. Но про тебя — молчал. До самого последнего момента. Если б ты в пятницу выдал мне наличные, все бы обошлось. Я остался бы таким же гадом, для всех — но только не для тебя. Ты сам меня подтолкнул…
— То есть, виноват — я.
Гость зажмурился. Когда снова взглянул на банкира, его глаза излучали ненависть.
— Ты виноват! Я виноват! Мы все виноваты! Все хороши. У всех рыло в пуху. Пришли за мной, а не за тобой… Но могло быть и наоборот!
— Не ори, — приказал Знаев. — Ты им рассказал на словах? Или сразу в протокол?
— Двадцать листов надиктовал.
— Когда они придут?
— Они, может, уже пришли. Ты сидишь здесь — а в твоем банке, может, уже выемку делают.
— Не делают. Я бы знал.
— Значит, завтра придут. Или послезавтра. У тебя нет времени, совсем.
— На что у меня нет времени? — удивился банкир. — Да ты все перепутал, Паша! Ты решил, что я, Знайка, должен мчаться в офис, уничтожать документы и прятать вещественные доказательства?! Закрывать лавку и ударяться в бега?! Ныкаться в Лондоне? Ты за кого меня принимаешь? Я что, мелкий фраер? Что конкретно нужно от меня твоим ментам?
— Все. Твою голову, твою задницу, твои деньги, твой бизнес.
Знаев ощутил укол самолюбия и веско заметил:
— На такой случай у меня есть надежные друзья.
— Да, — опять мелко покивал Солодюк. — Только есть у меня подозрение, что твои надежные друзья с моими ментами каждый день по три раза перезваниваются…
— На чем основаны твои подозрения?
— Они сами намекали.
— Вот что. Бери бутылку и иди отсюда. Я больше никогда не хочу тебя видеть. И слышать.
Солодюк бутылку взял, однако со стула не поднялся. Выдал меланхолическую ухмылку.
— Помнишь, Знайка, как мы с тобой ураганили в девяносто восьмом? Я ведь до сих пор на сайте Федеральной налоговой службы упомянут. Бессменный участник ихнего хит-парада. Вхожу в сотню граждан, зарегистрировавших наибольшее количество фирм. Я учредитель ста сорока девяти предприятий.
— И что?
— А то, что это ведь моими руками, вот этими, — гость показал пухлую, без признаков мозолей, ладонь, — ты таскал из огня каштаны…
Банкир поморщился. Дураки всегда норовят защититься от настоящего с помощью прошлого. А самые продвинутые дураки, реально матерые болваны — например, продавцы нефти или газа, — хотят защищаться от настоящего еще и с помощью будущего. Наивные, они не знают, что от настоящего невозможно защититься.
109 
