94 
Лесник был уже на самой нижней ступеньке, сплошь заросшей дикой травой. Он был так близко, что казалось – он может коснуться Корнеева стволом ружья. Так же неторопливо прицелился он в сидящего на мокрой земле Корнеева, кое-как сумевшего выбраться из канавы, и в следующую секунду неминуемо должен был прозвучать роковой выстрел. Корнеев уже чувствовал, как пригоршня раскаленного свинца разрывает его грудную клетку и превращает в фарш внутренности. Предотвратить это он был не в силах.
Но в этот момент произошло невероятное. В монотонном грохоте ливня вдруг возник резкий и высокий, почти музыкальный звук. Это выглядело так, словно захлопнулась массивная стальная дверь. А прямо над головой лесника из ничего образовалась сверкающая, как солнце, капля – сгусток белого пламени размером с мужской кулак.
«Шаровая молния! – отстраненно удивился Корнеев. – Хамлясов мечтал, что увидит здесь массу шаровых молний. Жаль, что как раз сейчас его нет с нами».
Трудно было представить такую вещь, которая могла бы вывести из равновесия лесника, но шаровая молния явилась для него полной неожиданностью. Выстрела не прозвучало. Лесник, смешно открыв рот, опустил ружье и воззрился на зависший над его головой огненный шар, забыв про сидящего напротив него Корнеева. Тот должен был бежать, но какая-то неведомая сила приковала его к месту. Вместе с лесником он неотрывно следил за шаровой молнией.
Огненный клубок, точно маятник, покачивался в воздухе, делая едва заметные движения то влево, то вправо, а потом нырнул вниз, прилип к леснику, юркнул за отворот его плащ-палатки и вдруг исчез.
Лесник издал горлом странный звук, побледнел как полотно и выпустил из руки ружье. Оно шлепнулось на землю, выстрелило и срезало оказавшийся на линии огня куст чертополоха. Едва стих гром выстрела, как шаровая молния неожиданно возникла уже за спиной лесника, легонько покачиваясь, проплыла по воздуху еще метра четыре и тихо исчезла. Лесник с ужасом посмотрел вниз, на свою грудь – на то место, куда вошла молния, а потом колени у него подкосились, и он грузно упал на бок, лицом в грязь.
Корнеев вскочил и бросился к нему, намереваясь поднять ружье. Однако едва он протянул к нему руку, как рядом снова возник необычный звук. Корнеев скосил глаза и увидел, как прямо на него пикирует еще одна шаровая молния. Эта была раза в два больше, и по ее поверхности пробегали голубоватые блики. Корнеев, как завороженный, уставился на нее, не в силах ни пошевелиться, ни оторвать взгляда от небесного огня.
Вдруг, не долетев до него, шаровая молния с оглушительным грохотом разорвалась. Перед Корнеевым возникла огромная ослепительная вспышка, от которой потемнело в глазах. Он не помнил, отбросило ли его в сторону или же он отпрыгнул сам, но опомнился он опять на прежнем месте – лежа в канаве. Понял он это лишь на ощупь. Перед глазами по-прежнему стояла абсолютная чернота, перемежающаяся призрачными белыми вспышками.
«Ослеп! – с ужасом подумал Корнеев. – Я ничего не вижу! Мы пропали».
Забыв обо всем, он выкарабкался из ямы и наугад пошел прочь. Через некоторое время руки его коснулись сырой кирпичной стены, и он стал пробираться дальше, придерживаясь за нее. Дойдя до угла, он хрипло крикнул:
– Фишкин! Вадим! Отзовись!
После некоторой паузы Фишкин неуверенно подал голос. Корнеев понял, где он примерно находится, и пошел на голос. Дождь мешал ему идти, ноги путались в траве, скользили по разъезжающейся жиже, один раз больно хлестанула по лицу мокрая ветка.
– Что с тобой, Гриша? – испуганно воскликнул Фишкин, когда Корнеев, запутавшись в кустах, повалился на землю.
– Плохо дело. Ослеп я, – глухо отозвался Корнеев. – Молния шаровая перед глазами разорвалась. А другая прямо через лесника прошла. Там он валяется. Не знаю уж – живой или мертвый. Хамлясова бы сюда, он бы все в деталях изучил…
– Так, значит, ты не застрелил? – спросил с сожалением Фишкин. – Лесника, я имею в виду?
– А черт его знает, – равнодушно сказал Корнеев. – Он сам меня чуть не застрелил. Живучий, что твой зомби. Башка вся в крови, а он ходит.
– А ты совсем ослеп? – простодушно поинтересовался Фишкин. – Это плохо. Мы с Крупицыным увечные, ты – слепой. Как же мы выбираться отсюда будем?
– Ты бы пока дурацких вопросов не задавал! – посоветовал ему Корнеев. – Дал бы отдохнуть маленько.
– Понял, Гриша! – вздохнул Фишкин. – Просто я расстраиваюсь, что без тебя мы точно из болота не выйдем. Это еще Крупицын не знает. Узнает – истерика нам обеспечена.
94 
