16 
«Ты на это не смотри! – возразила мать. – Это глупость моя! Если бы не дурь, если бы не села я на иглу, я счастлива была бы, это я тебе точно говорю… Ты помни, кто ты такая. Ты дочь проститутки. Сама – проститутка. В этой профессии ничего постыдного нет. Вспомни, какими глазами клиент на тебя смотрит, когда ты ему свое искусство в постели показываешь! То-то! Такой взгляд дорогого стоит. Не каждая женщина такого взгляда удостаивается. Ты думаешь, чего они к нам с тобой идут, мужики-то? У них же дома жены есть. Чего ж им еще надо? Если бы все дело было только в том, чтобы член в любую дырку сунуть да кончить, они бы нам такие деньги не платили! Это ты пойми! Мы с тобой актрисы, можно сказать! Мы не можем одному мужчине принадлежать, это несправедливо будет. Я про свою жизнь могу сказать: мое тело всегда принадлежало всем мужчинам сразу, и я не имела права отдать его кому-то одному. Нам одного мужчину любить нельзя… И об этом ты, Верка, подумай. Не иди против своей природы!»
Голос матери заполнял все ее сознание, душил ее волю и требовал от нее подчинения. Вера закрыла уши руками, но он все продолжал звучать.
– Замолчи! – закричала она. – Я не хочу тебя слушать! Ты умерла!
Крик заглушил голос матери, и Вера с недоумением оглянулась вокруг. Как много в этой квартире вещей матери. Куда ни посмотришь, взгляд везде натыкается на ее незримое присутствие. Мать заполняла собой всю квартиру, не хотела из нее уходить.
Вера вдруг разозлилась.
– Ну, нет! – сказала она. – Ты умерла! Я заставлю тебя в это поверить!
Кому она это говорила? Себе или умершей матери?
Вера решительно подошла к окну и распахнула обе створки.
Первым в окно отправился старый ламповый еще радиоприемник, который мать хранила как напоминание о Московском фестивале молодежи и студентов. Приемник ей подарил какой-то негр из Камеруна, который был совершенно очарован ею и уговаривал выйти за него замуж и отправиться вместе с ним в Африку. Приемник глухо бухнул о газон под окнами квартиры и напомнил о себе треском деревянного корпуса.
Вера распахнула шкаф в комнате матери и принялась выбрасывать в окно одно за другим материны платья. Она плохо понимала, что делает, но ясно ощущала, что это с ее стороны бунт против чего-то устоявшегося и незыблемого.
С каждой выброшенной в окно вещью ей становилось легче. Мать помалкивала в гробу, не напоминая о себе и даже не открывая глаз, чтобы взглянуть, как дочь расправляется с ее имуществом…
Рассвет застал Веру сидящей перед гробом матери на единственном оставшемся в ее комнате стуле перед пустым, распахнутым настежь шкафом. Руки ее были устало опущены, голова упала на грудь.
Вера спала. Мать в гробу молчала.
Глава 7
Вынос тела был назначен на двенадцать. Он пришел в десять.
Вера с утра сидела с открытой дверью, прислушивалась к шагам в подъезде, но шаги каждый раз удалялись от двери ее квартиры. Ей ни разу не пришлось вставать от гроба матери, чтобы встретить того, кто пришел проститься с покойницей.
Вера сидела напротив двери в комнату и увидела его сразу, едва он появился в дверном проеме. Он вошел и остановился возле гроба, в котором лежала женщина, которой он помог умереть. Она лежала точно так же, как и вчера, когда еще была жива, только глаза ее были теперь закрыты. Ее нос еще больше заострился, кожа обтянула лицо и изменила цвет – лицо было теперь зеленовато-серым, неживым. Руки, сложенные на груди, были такого же цвета, их тоже обтягивала ссохшаяся морщинистая кожа.
Вера сидела рядом в черном платье и черной косынке, держала в руках черный платок. Все это она нашла у матери в шкафу, когда выбрасывала его содержимое в окно. Черное траурное одеяние она не выбросила, а решила надеть. Может быть, мать его купила специально для того, чтобы дочь проводила ее именно в нем. Вера решила выполнить хотя бы эту невысказанную волю матери.
От его неожиданного появления Верка растерялась и обрадовалась. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, в которых не было ни тени скорби по умершей матери. Если что и омрачало ее сегодняшний тихий праздник прощания с матерью, так это пренебрежение, которое проявили к покойнице ее многочисленные знакомые. Она поднялась и подошла к мужчине, который был единственным человеком, который пришел вместе с ней проводить мать.
– Никто не захотел проститься с ней, – сказала Вера. – Только мы с тобой.
Это «мы с тобой» прозвучало органично, без всякого вызова или претензии. Смерть матери и в самом деле объединила их. Вера не заявляла этими словами никаких прав на него, и он это понял.
16 
