28 
Все это она думала, уже спускаясь вслед за Виктором по лестнице. За последние дни она уже привыкла за ним следить, научилась и быстро собираться, едва только хлопнет закрытая Виктором дверь.
Наверное, так в армии по тревоге собираются. Верка подумала, что, наверное, смогла бы служить в армии. Но только командиром. Чтобы в подчинении у нее было не меньше десятка солдат-мужчин. Она сумеет с ними справиться. Она бы их так муштровала! Казарму они мыли бы с подъема до отбоя, один только закончил – сразу другой начинает. Это называется – наряд вне очереди! Сортир блестел бы! Сапоги – как зеркало! А маршировали бы – как кремлевские гвардейцы, которые у мавзолея раньше шагали… И песня у них строевая такая была бы: «Так за царя, за Родину, за Веру мы грянем дружное "Ура!"… Где-то она слышала такую песню, наверняка можно слова разыскать и мелодию выучить…
На этот раз Виктор пошел не к метро, а направился пешком по Крымскому Валу в сторону моста. Верка подумала, что придется топать пешком до Зубовского бульвара, но Виктор свернул в Парк. Встреча явно назначена была в Парке.
«А вот это вы, ребята, не очень ловко придумали! – обрадовалась Верка. – В Парке я на своей территории. Мне здесь стены помогают!»
Верка тихо засмеялась над своими словами. Вот это сказанула! Какие в Парке стены-то?!
Виктор дошел до Центральной аллеи и сел за столик открытого кафе, в котором Верка не раз снимала клиентов. С хозяином кафе, грузином Тариэлом, у нее было что-то вроде делового контракта: он предоставлял ей «рабочую площадку», если можно так выразиться, и две бесплатные порции гриля за вечер, а она раскручивала клиентов на выпивку, увеличивая его выручку. Оба были довольны результатами такого сотрудничества.
Вера обошла кафе стороной и зашла к Тариэлу в подсобку, где он хранил сырых кур в холодильниках, кинзу, хмели-сунели и прочие грузинские кулинарные премудрости.
– Э, красавица! На работу пришел! – встретил ее вопросом Тариэл. – Совсем меня забыл! Не харашо!
– Отпуск у меня, Тариэлчик! – улыбнулась Вера. – А может быть, скоро и совсем работать брошу!
– Пачему? – пожал плечами Тариэл. – Такой хароший работа! Меня Автандил замучал! «Где Вера? Когда придет?» Каждый день спрашивает!
– Я, может быть, замуж выйду! – многозначительно сказала Вера. – Так Автошке и скажи!
– За кого, не секрет? – спросил Тариэл. – Кто такой красавиц себе забрать хочет?
– Не секрет, – ответила Вера. – Во-он сидит! За вторым столиком от прилавка с мороженым… Он сейчас с отцом обо мне говорить будет. Ой, Тариэлчик, я так волнуюсь, что руки трясутся! Его семья не хочет, чтобы он на мне женился. Так послушать хочется, о чем они говорить будут, просто ужас! Тариэлчик, миленький, можно, я мороженым пока поторгую, пока они говорить будут? Помоги, а?
– Как не помочь! – усмехнулся Тариэл. – Надевай халат! Только смотри не заслушайся, а то все мое мороженое даром раздашь!
Тариэл явно пошутил, поскольку посетителей в его кафе не было ни одного и мороженое тоже брать было некому.
Впрочем, в утренние часы всегда выручка небольшая, это Тариэла не расстраивало, вечером он свое наверстает.
Тариэл подошел к продавщице, которая скучала, сидя на стуле возле холодильника-прилавка, и что-то тихо ей сказал. Через минуту Вера уже сидела на ее месте, спиной к столику, за которым расположился Виктор. Она надела не только голубой халат, но водрузила на голову и колпак такого же цвета, в котором обычно ходил Тариэл. Узнать ее со спины в таком одеянии было просто невозможно.
Виктор купил полуторалитровую бутылку минералки и заливал ею свою вчерашнюю победу над текилой. Вере слышно было, как он наливает минералку в стакан.
– Налакался вчера? – услышала она раздраженный голос за спиной. Вопрос был обращен, конечно, к Виктору, поскольку никого больше за столиками не было.
«Седой! – решила Вера. – Какой голос у него противный – дребезжащий и брюзгливый. Наверное, он еще и слюнями брызжет, когда говорит».
– Не твое дело! – ответил Виктор. – У меня руки не дрожат.
– Когда начнут дрожать, поздно будет, – проворчал Седой. – У тебя все бабы на уме да выпивка! Пацан сопливый! Все вы из-за вина и баб сгораете! Скольких я уже так потерял…
– Ты меня из постели вытащил, чтобы мораль читать? – ухмыльнулся Виктор. – Ты в полиции нравов, что ли, подрабатываешь? И сколько тебе там платят? На сигареты, надеюсь, хватает?
– Я тебя, дурака, жизни учу, а не мораль читаю! – сердито сказал Седой. – Бабы до добра не доведут! Женщина – она как ржавчина для мужика, прогрызает потихоньку, сначала и незаметно, а потом глядь, а ты уже не годен никуда, весь дырявый. И из каждой дыры ее глупая физиономия выглядывает…
28 
