30 
– И правильно сделают. Их работа – освободить заложников и задержать нарушителей.
– А как это делать, по-твоему, роли не играет? Штурмовать они не будут, поверь мне. Там место совершенно неподходящее, со всех сторон к магазину вплотную прилегают дома, три стены совершенно глухие. Единственный вход – это центральная дверь и два окна, но врываться через них будет слишком большим риском. Думаю, они станут склонять их к переговорам.
– Тебе, как психологу, виднее.
– Мы же спасатели, мы просто обязаны попытаться помочь.
– Хорошо, уговорил. Куда предлагаешь заехать?
– Тусовки скинхедов чаще всего проходят в спорткомплексе «Рубин». Разрозненные группы встречаются и в других частях города, но основная собирается именно тут. Там должны быть люди, которые знают всех. Вдруг повезет. Ну так что, попробуем?
Величко согласно кивнул и громко свистнул, призывая к ноге Графа.
* * *
Спортивный клуб по обучению приемам рукопашного боя был до отказа набит молодыми ребятами, как близнецы, похожими один на другого. На всех были темные рубахи без воротника, чтобы противнику не за что было ухватиться во время драки, и плотные черные джинсы с пятнами грязи повсюду. Похоже, стирать их было не принято. Впрочем, часть ребят носила камуфляжную форму, а еще часть, хоть и меньшая, гражданскую одежду темных тонов.
Бритоголовые вели себя на редкость тихо. Смиренно слушали «проповеди» своего учителя, показывающего какие-то приемы и рассказывающего о том, что личности неправильного происхождения, всякие там кавказцы, азиаты и негры, слишком уж вольготно чувствуют себя у нас, тогда как из их стран русского человека гонят в три шеи. Значит, там это приветствуется, а здесь нет. В знак согласия с этими словами парни скандировали: «Европа для белых», «Россия для русских».
Вход в спортзал был почти свободным, если не считать двоих широкоплечих малышей с блестящими черепушками, ведущих строгий отбор своих и чужих. Видимо, своих они знали в лицо, точнее в лбы и затылки. Когда же к дверям подвалила четверка сотрудников МЧС во главе с собакой, вход им торопливо преградили.
– Вам туда нельзя, – пока еще вежливо произнес один из охранников, рассматривающий не столько их, сколько собаку. Видимо, псы были его кошмаром с детских лет.
– А как же главный закон: все славяне – это свои в доску? – мило улыбнулся ему Максимов.
Реакции не последовало, и он тут же соврал:
– А у нас приглашение.
– Не думаю.
– А я думаю, – выступил вперед Ашот, оскалив рот. Испугать стражу у него, увы, не получилось. – Или, может, вы нам не верите? – В голосе Мачколяна чувствовалась скрытая угроза.
– Это собрание только для членов клуба, – повторил непоколебимый охранник, сложив руки на груди и широко расставив ноги. Не понять, что уговорам он не поддастся, было сложно.
– Пургу гонишь, – не поверил ему Макс. – И потом, мы настаиваем.
– Катились бы вы восвояси, – предложил парень с вызовом. – Зачем вам в таком возрасте проблемы?
– А ты не офигел? – оскалился вновь Ашот, пихнув парня своим необъятным животом. Пихнул, конечно, легонько, но тот расценил это как нападение и тут же в ответ толкнул его в плечо. Стерпеть такого Мачколян никоим образом не мог. Чуть отшатнувшись, он сделал вид, что погорячился и даже, может быть, раскаивается, потом грустно вздохнул и, шагнув навстречу парню, ловко двинул того коленом между ног, а потом еще и прикололся: – Вследствие удара ниже поясницы пострадавший получил сотрясение таза.
Увидев, что творится, второй охранник хотел было вмешаться и воздать пухляку за обоих, но не успел и дернуться, как поймал удар по роже и длинной боковой затрещиной с размаху был отброшен на стену, правда уже не Ашотом, а Максимовым.
– Не бей по роже, себе дороже, – возбужденно выкрикнул тот, ударив пятерней по выставленной специально для этого лапище друга.
– Я же просил, – возмутился было Алекс, нахмурившись.
– Так они первые начали, – развел руками Ашот, тут же с ноги распахнул дверь и нагло ввалился в спортзал. Остальные заторопились за ним, предчувствуя, как нехорошо все это может сейчас закончиться.
Сначала их заметили только те, кто сидел ближе всего к двери. Когда же они завертелись на стульях, по залу прокатился скрип, теперь уже и все остальные воззрились в их сторону. На несколько секунд, словно меч над головой приговоренного, в воздухе повисла тишина. Затем на трибуне кашлянули, и слегка хрипловатый голос произнес:
30 
