Особенно,... 
54 
— Очень может быть. Видимо, я хотела их увеличить, запаковала…
Зося решительным жестом поправила на ней шляпу. Мы услышали скрип калитки и шаги. Кто-то постучал в дверь. Открывать пошла я.
— Добрый вечер, — сказала Эльжбета. — Боже, какая шляпа!
Эльжбета не появлялась уже почти две недели, так что нам было о чем поговорить, но все ушло на задний план в присутствии больших красных полей. Теперь сногсшибательную шляпу примеряла Эльжбета. Оказалось, что ей она идёт ещё больше, чем Алиции.
— Ты её будешь носить? — робко поинтересовалась Эльжбета.
— Сомневаюсь. Они ко мне привязываются, но я им, пожалуй, не поддамся. По-моему, её должна носить ты.
Эльжбета из-под красных полей кинула на Алицию необычно сияющий взгляд. Что-то в этой шляпе было…
— Ты б её мне не дала? Хотя бы на время!..
— Возьми насовсем. По крайней мере хоть эти мегеры перестанут ко мне цепляться. Выглядишь замечательно!
Чувство справедливости не позволило нам запротестовать. Шляпа была как будто создана для Эльжбеты!
Эльжбета, не отрывая глаз от зеркала, сообщила нам, что Казик наконец выходит из больницы и она сможет вернуться в Стокгольм. Есть какие-то вещи, которые кто-то должен у неё взять, но его сейчас нет, поэтому не разрешит ли Алиция оставить эти мелочи у неё?
— Они большие? — спросила Алиция, наученная горьким опытом: нередко мелочь оказывалась узлом величиной со шкаф.
— Да нет. Поместятся в обычной хозяйственной сумке. Можешь поставить куда угодно. Хоть в погреб.
— Ну ладно, приноси.
Эльжбета предупредила, что занесёт сумку завтра вечером, и ушла, забрав с собой шляпу и не спросив, хотя бы из вежливости, о наших уголовных делах… Мы вернулись к снимкам из Флоренции.
— Я все больше склоняюсь к тому, что Херберт возит в автомобиле именно снимки, — сказала я. — Может, заберём у него?
— Конечно! Мы с ним завтра встречаемся. Что я там ещё могла оставить?
— Что ты ещё такого можешь знать?.. Уберите же к дьяволу шляпы, с мыслями собраться невозможно! Алиция, пошевели мозгами, не встречала ли Эву или Аниту где-нибудь в Европе при подозрительных обстоятельствах? Не видела ли, как одна из них тайком отклеивает пакет, прилепленный в ресторане под столиком? Или крадётся в маске в кабинет дипломата?..
— Что за бред ты несёшь? — удивилась Зося, укладывая шляпы в коробку.
— Откуда я знаю, строю предположения! Пытаюсь найти, чем она может грозить убийце.
— Подожди, — вмешалась Алиция. — Пожалуй, что-то видела…
Она нахмурила брови и уставилась в пространство. Мы боялись шелохнуться, чтобы не спугнуть появившееся воспоминание.
— Ну, так что же ты видела? — не выдержала я.
— Не могу вспомнить, — с досадой ответила Алиция. — Мне кажется, Анита, но где, когда и при каких обстоятельствах? Может быть, в Риме, может, в Париже, а возможно, ещё где-нибудь. Встретила её случайно и только раз… Когда ты несла эту чушь, что-то у меня такое блеснуло…
— Повтори эту ахинею ещё раз, — потребовала Зося.
Я повторила, разбив и дополнив. Алиция меланхолично вглядывалась в банку с солёными огурцами. Покачала головой и достала один.
— Нет, не вспоминается. Кажется, на какой-то почте, где кто-то из нас посылал письмо. Но не уверена. Во всяком случае, маски на ней точно не было. И на четвереньках тоже не кралась. А вообще это могла быть почта в Копенгагене.
— У меня здоровья не хватает, — пожаловалась я, отказываясь от дальнейших поисков.
Половина следующего дня прошла спокойно. Под вечер Павел стриг остатки живой изгороди на дорожке со стороны улицы. Убийца прекрасно подстриг угол, но тропинкой пренебрёг, и изгородь в этом месте шокировала глаз. Мы с Зосей на кухне обдумывали обед, когда Павел вдруг постучал в окно.
— Эй! Алиция идёт!
— Так рано, — удивилась Зося. — У неё же свидание с Хербертом…
— Может, она забыла про свёрток? — забеспокоилась я. — С ума от неё сойду!
— Обед! Некогда думать — делаем рыбу! Ставь картошку на огонь!
Я успела прикрыть кастрюлю крышкой и зажечь газ, когда с улицы донёсся пронзительный визг тормозов, крик Павла и рёв мотора. Мороженая рыба, как птичка, вылетела у Зоси из рук.
Я выскочила из дома первая, решив, что, даже если она хлопнулась в обморок, откачивать её буду потом. Резкое, как взрыв, хлопанье двери возвестило, что обморок она отложила.
В нескольких метрах от дорожки Павел склонился над кем-то скрюченным, как бы вдавленным в кусты соседской изгороди. Рядом валялась красная шляпа с большими полями. Мы ещё не успели подойти, как Павел уже помогал Эльжбете подняться. Одежда на ней висела клочьями, она держалась за левый локоть и не могла стоять на правой ноге. При этом ей удалось не утратить обычного хладнокровия, и на лице читалось лёгкое удивление. Павел же был белее снега.
54 
