81 
– Вот как? Совсем ни одного? – не поверил ей Щукин.
– Речь, по-моему, шла только об одном вопросе, – ехидно усмехнулась девушка.
Николай сделал быстрый шаг от окна и, сжав плечи Ирины, резко встряхнул ее. Девушка вздрогнула и, закусив губу, попыталась отвернуться. Щукин не позволил ей сделать это. Продолжая придерживать Ирину одной рукой за плечо, он другой повернул ее голову к себе и, глядя прямо в глаза, начал говорить:
– Слушай внимательно, бестолочь. Я сейчас напомню тебе, что произошло. В городе есть ублюдки, которые пристрелили твоего отца. Они схватили тебя, и после того как добились бы права распоряжаться тем легальным имуществом, которое ты унаследовала от папаши-бандита, тебя бы, золотце, отправили на панель. – Щукин перевел дух и, не обращая внимания на то, как у Ирины начали трястись губы, продолжил: – Считай меня сентиментальным придурком, но меня тошнит каждый раз, когда я представляю себе, как невинную девушку, подобную тебе, насилуют пятеро здоровых мужиков. Причем во все дыры, – Николай несколько сбавил резкость тона. – Так вот, если для тебя подобные сексуальные эксперименты тоже неприемлемы, то прошу тебя, Ириночка, соберись и помоги мне. Постараешься?
– Да, – едва слышно пролепетала девчонка, и Щукин понял, что его слова были услышаны.
– Вот и умница, – похвалил он Ирину и ласково погладил по голове. – Давай снова вернемся к родственникам.
– Но я правду сказала, у меня действительно нет никаких родственников, – торопливо залепетала девушка. – Папа был детдомовский. А у мамы родители давно умерли. Я их почти не помню. Мама была единственным ребенком в семье. Может быть, у бабушки с дедушкой и есть какая-то родня, но я о них никогда не слышала. А, хотя подожди, – Ирина сделала паузу, словно что-то вспоминая, а затем улыбнулась. – Есть! Есть ведь бабушка Глаша, мамина крестная. Мама ей иногда поздравительные открытки посылала и сама получала. Вот только я не помню адреса. Знаю, что живет где-то в Ярославле. А мамина почта дома осталась.
– Где она лежит? – тут же спросил Щукин.
– У меня в комнате, – пожала плечами девушка. – В тумбочке, в такой большой коробке от конфет. По-моему, там и несколько открыток от бабы Глаши сохранилось.
– Моли бога, если в него веришь, чтобы это оказалось так, – усмехнулся Николай. – Кстати, твой паспорт тоже дома хранится?
– Да, – кивнула головой Ирина. – Там же, в тумбочке. В плоской черной сумочке из кожи. Паспорт, страховое свидетельство, аттестат об окончании девятилетки…
– Понятно. Дальше можешь не перечислять, – остановил ее Щукин и вдруг скомандовал: – Переодевайся. Я отвернусь.
Девушка на секунду опешила, не ожидая такого поворота в разговоре. Однако Николай не дал ей возможности возразить, мгновенно отвернувшись к окну. Ирина сначала замерла в нерешительности, а затем принялась стягивать через голову порванное платье. Щукин подождал, пока шуршание ткани утихнет и раздастся мягкий звук падения одежды на кровать, а затем резко обернулся. Он одним прыжком оказался возле кровати и, схватив в охапку оба платья, пошел к двери. Ирина взвизгнула и инстинктивно закрылась руками, хотя Щукин даже не посмотрел на нее.
– Мне нужно отлучиться на пару часов, а ты посиди здесь. Платья я заберу, чтобы ты, не дай бог, не решила куда-нибудь прогуляться, – проговорил он и вышел из комнаты. – Не скучай, крошка!..
Спрятав платья в пластиковый пакет, Николай вышел из квартиры. До обеда, во время которого он договорился забрать из квартиры убитого Лимона несуществующий кулон, времени было еще предостаточно. По крайней мере, на три часа Николай был свободен, и он решил посвятить их Ларисе. Терпение девушки не следовало постоянно испытывать невыполненными обещаниями.
Когда Николай вернулся домой, Лариса еще расхаживала по комнатам в халате, неумытая и непричесанная. Оказалось, что она проснулась совсем недавно, прочитала записку Щукина и не ждала его так рано. Девушка сначала засмущалась своего внешнего вида, но Николай крепко прижал ее к себе и сочно поцеловал в губы. Большего ничего и не требовалось! Лариса размякла и была готова на все.
Три часа пролетели незаметно. Молодые то занимались любовью, то просто дурачились, чтобы затем вновь слиться в жарких объятиях. Лариса была на седьмом небе от счастья, заполучив, наконец, Щукина в свое полное распоряжение. Ей казалось, что медовый месяц уже начался, и страшно обиделась, когда Щукин, посмотрев на часы, сказал:
81 
