102 
– Ты все запасы перца сюда вбухал, – раскрывая рот как рыба, роптал Червь на Кима, – я тебе не глотатель огня!
– Червю надо устроить встречу с психоаналитиком, – усмехнулся Назарет.
– Или с Агды, – подхватил Дудник.
– О! – рыкнул Череватенко. – Началось!
Команда уже «приняла на грудь». Стресс был снят, и мрачные прогнозы боцмана (он предсказывал новую, кровавую встречу с Лугановым и пограничниками) уже никого не впечатляли. Люди, связавшие свою жизнь с морем, отличаются завидной крепостью и духа, и тела, а также чертовской приспособляемостью.
– Уж если с морем подружились, – так и заявлял Дед, – что людей бояться?
Череватенко тоже перешел от жалоб и приглушенного негодования к гордому фанфаронству. Он призывал кары небесные на голову Луганова и всей тарутинской администрации и божился, что умрет, а «шестеркой» не станет. По мере потребления «доктора» настроение у команды не просто выравнивалось, а становилось прямо-таки лучезарным. Многим не терпелось назло врагу отправиться в «Кураж» и показать всем, кто такие они, пираты с «Вэндженса».
– Боюсь, этого мы сделать не сможем, – улыбнулся немного повеселевший Рок.
– Это почему же? – недовольно воскликнул боцман.
– Мы до следующего утра под охраной Луганова, – усмехнулся кэп, – а потому драки не получится. А с другой стороны, кто знает, на что может отважиться Михей… – его глаза азартно сверкнули.
– Так это ж прекрасный повод вечерком отправиться в «Кураж». Надо же нам снять напряжение! – горланил боцман.
Его поддержало большинство. Только Немец и Назарет, отличавшиеся умеренным темпераментом, не приняли в этом ликовании должного участия. Было решено, что в казино-бордель отправятся пятеро: Рок, Дудник, Череватенко, Палермо и Мумба.
И вот когда над морем стали опускаться неспешные летние сумерки и вспыхнули первые звезды, пятерка отправилась в «Кураж».
– Аж в темноте видно, как у тебя лицо светится, – подковырнул боцмана Дудник, – не терпится попасть под крылышко к своей Агды.
– Заткнись, – беззлобно одернул Дудника Червь, – это тебе не терпится к хозяйке подъехать. Я-то видел, как ты на нее в прошлый раз таращился!
– Неплохая парочка получилась бы, – усмехнулся Палермо, – наш Дудка и сестра Михея.
– Говорят, она не больно его слушается, – гордым тоном произнес Дудник, – у нее своя голова на плечах есть.
– Может, и шалит по мелочам, но всегда его сторону держит, – вмешался боцман, – так что не обольщайся, – засмеялся он и толкнул сидевшего рядом с ним Дудника локтем в бок.
Лодка рассекала гладь моря, словно затаившегося под маской штиля.
– Погодка-то сегодня – хоть куда! – широко дышал грудью боцман.
– «La notte que tu vedi in si dolci atti Fu da un angelo scolpita…» – самозабвенно процитировал Палермо.
– Это что за словеса? – обратил боцман к Палермо пытливый взгляд.
– Стих Микеланджело, – вздохнул Палермо.
– Ты его той чернявой прочитай, с которой в прошлый раз был, – иронично посоветовал Дудник, – бабы такое любят.
– А ты думаешь, почему они ему на шею вешаются, – усмехнулся боцман. – Он им что-нибудь на языке предков пролопочет, дамочки в обморок и падают. Мумба, – загоготал он, – а ты на каком наречии с бабами гутаришь?
Мумба широко улыбнулся.
– А ему, – ответил вместо него Дудник, – вообще говорить не приходится. Бабы думают, что у черненьких хрены длиннее, чем у белых. А я вот так сказать не могу…
– А ты что, с линейкой ходишь? – поддел его боцман. – И вообще, кого ты из негров, кроме Мумбы, без порток видел?
– Я и сравниваю Мумбу с собой, – обиженно пробормотал Дудник. – А кроме того, – вызывающе добавил он, – не одну порнуху с неграми видел.
– Раз на раз не приходится, – миролюбиво заметил Палермо.
– А у итальянцев вообще хренов нет, – раскипятился Дудник.
– Зато у них встает чаще, – нашелся Палермо, – а размеры не так и важны.
– Ну это когда…
Далее начались точные замеры и сравнительный анализ, исходя из разницы в один и более сантиметров. Рок не слушал этот спор, он молча смотрел, как на западе, где еще догорала лазурно-оранжевая кромка дня, вскипают сиреневые и чернильные космы ночи. Было что-то завораживающее в этом столкновении времен суток, что-то первозданное и даже пугающее. Мерно дышащее море придавало мгновению дополнительный драматический аккорд.
А впереди, очерченный веселыми желтыми нитями, светился гирляндами огней «Кураж». Его темный силуэт ткался на фоне сумерек загадочным рисунком запретных удовольствий и лихого кутежа.
102 
