44 
Так вот, жило-было чудо, маленькое совсем. Не успело оно вырасти, и могло только и всего что дождик включить, когда совсем жарко, или песенку какую по радио поставить. В общем, совершенно незначительное чудо. Оно все мечтало вырасти, дорасти до куста горящего или хотя бы хождение по воде освоить. Но чудеса не меняются в размерах, каким родилось, таким потом всю жизнь и будет. Тут ведь все от отношения человека зависит: если человек чуда не заметит, оно съежится, а если заметит и порадуется, к примеру, тут чудо раздувается от гордости и становится похожим на пухлую тучу.
И вот сидит как-то это чудо в своем мире чудесном, песенки по радио слушает, думает, кому бы чего сейчас поставить, чтобы стало всем хорошо и радостно. И тут оно увидело человека. Совершенно непонятно, как этот человек в мир чудес забрел. По рассеянности, скорее всего. Он и не заметил ничего, как шел себе по улице за хлебом, так и продолжал идти. А вот чудо очень удивилось, оно еще никогда в жизни людей не видело. Только песни им ставило и дожди включало, а так чтобы своими глазами посмотреть на живого человека, такого не было.
Так что чудо уставилось на человека во все глаза. А человек почему-то решил, что это и не чудо совсем, а, допустим, соседка его, Клава, которая была ему в последние несколько недель особенно симпатична. Так, накатило что-то. Ну, оно и понятно, чтобы настоящий облик чуда увидеть, это надо не за хлебом идти, а совсем по другим делам. А так получается, видишь то, что хочешь.
И начал человек Клаву (то есть чудо) нахваливать. Какие у нее глаза замечательные, какое платье красивое, да и не зайти ли ей к нему в гости как-нибудь. А чудо глядит на себя и ничего понять не может. Вроде чудо чудом, на тучку похожее, никаких тебе глаз, никаких платьев. Но все же решило оно в гости к человеку зайти, мало ли что.
А человек положительного ответа дождался, и домой отправился. Там вытащил из шкафа какие-то давно забытые парадные брюки, принарядился, вылил на себя море одеколона и давай соседку Клаву ждать. А Клава не приходит и не приходит, уже ночь скоро, а ее все нет. Зато по радио песни включают, одна лучше другой. Человек подождал еще немного, потом выпил все приготовленное для Клавы вино и загрустил, радио слушая. Чудо тоже загрустило, потому что человек на него никакого внимания не обращал. Так и хандрили весь вечер на пару.
Сказка про подсолнухи
Раньше подсолнухи были мизантропами. И интровертами. И вообще, распускаться предпочитали исключительно по ночам, пока никто не видит. Потому что были невзрачненькие и скучные. Цвета неопределенного совсем. И назывались они тогда, само собой, не подсолнухами, а как именно, уже и не помнит никто. Ночью они раскрывали свои печальные бутоны и заводили грустные песни о том, что жизнь отвратительна, дневные цветы — крикливы и пусты, и только лунный свет дарит им избавление от душевных мук. Да, поэтому в безлунные ночи они тоже не распускались. Чтобы не мучаться душевно, стало быть.
Надо сказать, что подсолнухи при всех своих недостатках были талантливы и своими стенаниями заглушали сверчков, соловьев и лягушек, которые тоже пели о чем-то своем, но вот о чем, никто не мог расслышать.
А, еще в те стародавние времена где-то жил Творец. Который все создал: и лягушек, и соловьев, и даже эти самые цветы, которые стали подсолнухами. Услышал он как-то их жалобы и спустился к ним на землю со своего неба, чтобы разобраться в чем дело. Ему, в общем-то, тоже порядком их стенания надоели. И попросил он их высказать свои претензии по существу. Подсолнухи ему тут же рассказали о несовершенстве мира, глупости прочих растений и ненужности дня как времени суток и явления вообще. Творец не очень понял, как они обо всем знают, ежели раскрываются только по ночам, и заподозрил неладное. Стал он за подсолнухами наблюдать. И увидел, что днем они приоткрывают лепестки и завидуют. Тихо так, из глубины бутона.
Тогда Творец разгневался и превратил те самые невзрачные цветочки в подсолнухи. И стали они радостными, дневными, желтыми и экстравертными. Растут, головами мотают, семечками рассыпаются, когда время придет. А ночью закрываются.
Вот только ночью они все равно приоткрывают лепестки и подглядывают. И страшно завидуют сверчкам, комарам и лягушкам. Поэтому, когда наступает день они вертят головами, пытаясь разглядеть на солнце Творца, который спустится и превратит их обратно.
44 
