43 
- Мне больно! - он попытался отстранить ее.
- Прости меня, - она шептала сквозь пьяную мглу. – Мне плохо. Меня тошнит.
- Ти-ише-е, - как удав на кролика, он воздействовал на нее тембром своего голоса.
И он это прекрасно знал. Пытался ее успокоить, бормоча несуразности. Любые. Только бы ушла боль… Боль, которая преследовала ее последние месяцы. Не душевная. А физическая, разрывающая на две половины тело . На здоровую, которая хотела его тела. И больную, которая тоже хотела его тела, но не могла. Хотя, от этого становилось не легче…
- Давай сегодня напьемся, - он открыл меню. – Почему-то, именно сегодня такое настроение.
- Давай, - заинтересованно произнесла она. – Может быть, ты сегодня расскажешь мне, за что ты так любишь меня.
- Чего это ты так решила? – он преувеличенно заинтересованно пролистывал меню.
- Слушай, - она раздраженно хлопнула книжкой. – Любят не за что-то, а вопреки всему.
Он скривился, кивая головой.
Официантка, привлеченная громкой ссорой, с подобострастной улыбкой подбежала к столу.
- Вы уже выбрали? – улыбнулась она дежурной улыбкой.
- Дайте нам литр домашнего вина, - раздраженно начал он. – И два шашлыка.
- Вы знаете, что при заказе литра вина, вы должны три раза бросить кости, - она стояла, качаясь над столом.
И что? – он криво усмехнулся.
- Если выпадет шеш-беш, то есть шесть-пять, - она лукаво улыбнулась. – То вы получите литр вина бесплатно.
- Давай попробуем, - она доверчиво заглянула в его глаза.
- Давай, - он бросил кости. Выпало 5-1.
Ей, в принципе, было все равно. Она знала, что ей осталось меньше недели. Болезнь, поедающая ее внутренности, была беспощадна и равнодушна к тому, выиграют они или нет.
- Теперь, давай ты, - он протянул ей стаканчик с костями.
Она тряханула хорошенько. 4-3.
Оставалась еще одна попытка. Он собрался. 2-5.
Вообще мимо.
- Не думай об этом, - она ласково накрыла его руку.
- А я и не парюсь, - он ободряюще успокоил ее.
Официантка ушла, пожелав удачи в следующий раз.
- Видишь, нам не повезло, - она выпила пол-бокала.
- Слушай, Вера, - он закурил, красиво выдувая дым в сторону. – Ты не будешь против, если я расскажу тебе о своем прошлом?
Официантка, заменившая пепельницу, принесла еще литр вина. Вместе с мороженым.
Следом за ней пришел официант со стаканчиком, в котором прятались кости.
Он, потрясывая стакан, выбросил камушки. 6-5. Шеш-беш.
- Поздравляем вас, - закивали официантки. – Заберете с собой?
- Да, - она сложила в сумочку все свои карты.
Всю дорогу домой они целовались в метро. И пили этот литр. Вино, доставшееся бесплатно, будоражило кровь. Они выходили на каждой остановке, целовались, забывая обо всем, и пили вино, завернутое в полупрозрачный пакет.
- Боже, как мне больно! – она падала навзничь в вагоне метро.
- Веруня, что мне делать, - он растерялся, как вчерашний школьник. – Я вызову скорую?
- Не надо скорую, - прошептала она. – Сейчас станет легче.
Потом ей стало плохо.
Очень.
Не то, чтобы он думал, что ему делать?
Он просто не знал.
Она корчилась на полу.
Он поднимал ее подмышки.
Тянул в туалет.
Думал, что ей плохо от вина.
Она вяло сопротивлялась.
Говорила о том, что ее просто тошнит.
Он тянул и тянул ее.
Пытался облегчить страдания.
Пытался представить себя ее ангелом-хранителем.
Почему она не сказала?
Почему?
Потому что…
Был бы нормальным мужиком, я не знаю, поцеловал бы, обнял, зная, что…
Она…
Такая разная…
Для всех.
Во время операции чаша весов склонялась то в ту, то в иную сторону. Сестра, то и дело, вытирала пот со лба хирурга.
- Вроде вытянули? – доктор устало снял маску.
- Везучая, - подытожила сестра. – Наверное, в спортлото везло? В прошлой жизни.
Тифлисская губерния. Город Гори. 1893 год.
- Джугашвили, почему ты избил Жванию? – голос духовного наставника, казалось, доносится издалека.
- Простите, отец мой, - склонив рыжую голову, подросток смиренно, и в то же время дерзко, взглянул прямо в глаза духовнику.
Москва. Кремль. 1941 год.
- Эвакуация? – желтые от трубки пальцы нервно стучали по столу. – Даже не смейте думать об этом! Стянуть все силы на оборону Москвы! Потеряем Москву – потеряем всё!
43 
