Последние отзывы

  75  

Дети подрастали. Когда старшему исполнилось десять лет, а младший пошел в первый класс, Ада бросила работу в детском саду и устроилась в женскую тюрьму, надзирательницей. Там больше платили. Заключенные ненавидели ее и боялись, особенно им не нравился ее тяжелый презрительный взгляд и редко торчащие верхние зубы, которыми Ада Ивановна прикусывала нижнюю губу. В тюрьме у Ады наконец-то появился любовник, подполковник Кротов. Они собирались пожениться, Ада уже раскроила свадебное платье, но случилось непредвиденное. После провала августовского путча 1991 года Кротов пустил себе пулю в лоб.

Сыновья Ады Ивановны росли послушными, к матери относились уважительно. Старший качал мышцы, младший сочинял стихи. Когда старшего призвали в армию, домой он уже не вернулся. Решил посвятить свою жизнь военному делу. Он остался где-то в Удмуртии, сначала писал письма, потом женился и писать перестал. Младший сын рос болезненным юношей, худым и большеголовым. Сердечник, язвенник, эпилептик. Страдал лунатизмом, неврозами, слегка косил на оба глаза. Проклятый ханыга, его работа… — вздыхала Ада, покупая лекарства для своего неудачного отпрыска. В армию младшего не взяли, зато в узких литературных кругах его ценили. Он почти не бывал дома, работал в типографии и снимал комнату вместе с какой-то поэтессой. С каждым годом Ада Ивановна все меньше интересовалась сыновьями, а ведь в детстве трудно было бы найти мать заботливее и самоотверженнее. И что поразительно — точно так устроено и у животных. Как только потомство подрастает, самка забывает о детенышах, которых еще недавно так нежно вылизывала. Вот она, мудрость природы. Это у нас, людей, в этом смысле наблюдается перебор…

Замуж Ада так больше и не вышла, зато хозяйство ее разрослось — куры, гуси, две козы, кролики, поросенок. С годами она все больше увлекалась живностью, на крохотном участке уже шагу нельзя было ступить. Энергия била через край, о мужчинах Ада уже не помышляла, а о домике в деревне задумывалась все серьезнее. И когда скончалась ее мать, Ада Ивановна наконец решилась — продала городскую квартиру и поселилась в забытой богом деревеньке, маленькой и живописной, на берегу великой русской реки. А в отцовском доме обосновался младший сын со своей беременной поэтессой. Как дешево стоят дома в наших деревнях! Дом и огород в тридцать соток (а можно хоть гектар огородить!) достались почти даром. Так что вырученные за квартиру деньги Ада потратила на благоустройство усадьбы. Она купила пять коров, шестьдесят кроликов, десять коз и одного козла, укрепила хлипкие сараи, возвела двухъярусный курятник, отремонтировала баньку, обновила дом, поставила новый забор…

Отношения с местными жителями сначала складывались нормально, но вскоре испортились. Ада Ивановна уже привыкла, что ее прямолинейность, неумение льстить и подстраиваться, не способствуют добрососедским отношениям, да и вообще любым отношениям с людьми. Но Ада никогда не страдала от одиночества, а особенно теперь, когда завела такое обширное хозяйство. Впрочем, у нее имелся один преданный друг, как ни странно, пёс. Хотя Ада и не любила собак, этот оказался особенным. Шарль был соседским псом, и сначала звался Шариком. Вся деревня жалела и подкармливала этого неприкаянного добряка, но он выбрал Аду.

А дело было вот как. Хозяева Шарика, пожилая бездетная пара Гулькиных, жили воровством. Они тащили со дворов все, что попало — старую одежду вместе с веревками, стеклянные банки, ржавые ведра. Всё мало-мальски ценное местные жители прятали на ночь, а уж если кто забыл на огороде грабли или лопату, как говорится — се ля ви… ничего не поделаешь. Куда они сбывали весь этот хлам, непонятно. Днем Гулькины пили самогон, вечером спали, а ночью делали свой обход.

Когда у Ады Ивановны пропало лоскутное одеяло, она поступила просто — купила и расставила вдоль забора капканы. Долго ждать не пришлось — старуха Гулькина попалась в капкан. Это случилось зимой, в ночь на Рождество. Гулькина перемахнула забор, но, поднимаясь с земли, угодила рукой в капкан. Она выла от боли, и деревенские собаки вторили ей из своих дворов. Муж кричал, звал хозяйку, но Ада вышла во двор только утром. В бессознательном состоянии, с обморожениями, старуху Гулькину отвез в больницу сосед. Не смотря на усилия врачей, кисть руки пришлось ампутировать. С тех пор супруги Гулькины запили беспробудно и почти уже не шарили по чужим огородам. Аду Ивановну народ осуждал.

  75