107 
– Пару раз – да, пару раз – нет. Не могу впустую расстреливать боезапас.
Тиг понимал, что он имеет в виду. Запасная батарейка для тепловизора была под рукой, а также термос с кофе и упаковка крекеров на случай, если потребуется пополнить запас энергии. Этой ночью по крайней мере не было так холодно, как накануне, так что ему не придется ежиться и дрожать от холода, от дрожи голова его буквально лопалась.
– Никто не пытается убрать тела, – сказал Билли. – И это меня беспокоит.
– Если они и соберутся забрать мертвых, то сделают это сегодня ночью. Им придется подождать до темноты.
– Они наверняка догадались, что у нас есть спецтехника, без нее мы не могли бы вчера ночью никого из них уложить.
– Верно. Но, может, они соорудили что-то вроде передвижной баррикады, что-то такое, за чем они могли бы спрятаться. Мы увидим.
– Ты будешь стрелять, если они выйдут за телами?
Тиг ответил не сразу.
– Нет, пожалуй. Блейк уже на посту?
– Он сменил Троя примерно полчаса назад.
– Я сообщу ему по рации. Пусть заберут тела. Я не знаю, что они с ними будут делать, но не думаю, что им будет приятно, если рядом будут лежать трупы, чернеть, разлагаться и привлекать мух. Это заставит их быть сговорчивее.
– Да, пожалуй. – Билли потянулся и направился к палатке. – Удачной охоты.
Тиг установил ружье так, чтобы не сбился прицел, затем включил тепловизор и приник к нему глазом. Прошлой ночью Трейл-Стоп светился от тепловых сигнатур, сегодня он был черен. Дома не светились теплом, и ни одна из этих ярко освещенных фигурок не бегала по округе, словно отличная живая мишень. Голова болела нещадно. Хочется надеяться, что ночь пройдет так же тихо, как началась.
Кейт посмотрела на светящиеся стрелки на циферблате часов, которые дал ей Келвин. Одиннадцать-тридцать. Она натянула одеяло на плечи и уставилась в затянутое облаками небо, довольная тем, что ночь выдалась прохладной, но не холодной. Она бы предпочла ясное небо и яркую луну, но глаза уже привыкли к темноте. Поскольку никакого подозрительного движения не наблюдалось и никаких подозрительных шумов Кейт тоже не слышала, она посчитала, что все идет хорошо.
Келвин спал на тонком коврике, натянув до подбородка одеяло. Они спали по очереди, решили в эту первую ночь нести вахту, потому что не исключали вероятность того, что их передвижения в этом направлении заметили стрелки. Смена Кейт была первой, поскольку самое трудное – не спать с полуночи до рассвета, и Келвин вызвался нести вахту в это самое сонное время.
Он так быстро уснул, что Кейт даже растерялась. Поскольку ничего тревожного не происходило, через некоторое время она перестала прислушиваться к каждому шороху, каждому писку и потрескиванию, издаваемому ночными животными и насекомыми. Вместо этого она стала думать о своем. Она думала о Келвине.
Келвин сказал, что Трейл-Стоп имел форму инфузории-туфельки. Кейт помнила, как выглядит инфузория-туфелька, с уроков биологии в школе, но то, что он выбрал именно это слово для описания Трейл-Стоп, раскрывало еще одну незнакомую ей грань этого непростого человека. Последние несколько дней открытие следовало за открытием, и она чувствовала себя так, будто была самой слепой, самой несведущей во всем городке. До известных событий, произошедших несколько дней назад, он оставался для нее человеком-невидимкой, пустым местом: болезненно застенчивым, неспособным внятно изложить свои мысли, но зато способным отремонтировать практически все, что угодно. Он был определенно мастером на все руки, но она обнаружила, что при всей его тихости он совсем не был застенчивым; на самом деле он умел четко и красиво говорить, был образован и обладал решительностью. Он служил в армии, о которой Кейт почти ничего не знала, но, судя по всему, служил в каком-то элитном подразделении.
При этом чуть ли не каждый в Трейл-Стоп об этом знал. Как она сама могла не увидеть несоответствия своего взгляда на него и отношения к нему остальных? Конечно, они знали его намного дольше, и все же казалось, что ей не хватает какого-то большого куска мозаики, некоего волшебного куска, который даст ключ к разгадке.
Толстый конец инфузории-туфельки опускался вниз, что было хорошо по двум причинам: наклон обеспечивал прикрытие и крутой берег реки не был слишком высоким. На самой высокой стороне берег отвесно обрывался к реке на добрых семьдесят футов, но здесь, на восточном конце он опускался на сорок футов и не был таким крутым, так что они могли спуститься и без веревки. Келвин с помощью саперной лопатки сделал в грунте углубления для ног, и они оба спустились вниз без особых сложностей.
107 
