Особенно,... 
126 
Вообще-то он был вполне миролюбивым парнем, но если его как следует разозлить… На этот раз его разозлили. Здорово разозлили.
Келвин то и дело посматривал на часы. Смена караула не могла быть в девять утра или в девять вечера, когда часовая и минутная стрелка стоят под углом: скорее всего это полдень и полночь, или шесть вечера или утра – время, когда стрелки стоят прямо, вытянувшись в одну линию. Поскольку в шесть никакого движения Келвин не заметил, часовой скорее всего находится на посту с полудня и уже успел устать, но ему предстоит нести вахту еще шесть часов. Мудрый тактик устроил бы им скользящий график: на одном посту смена караула в двенадцать, а на другом в шесть, чтобы из двух бойцов на позиции по крайней мере один был свежий, но большинство людей предпочитают простые решения – простые, потому и предсказуемые.
В шесть вечера все было тихо. Келвин не заметил никакого движения.
Плохо. Если новая смена появилась бы в шесть, ему бы пришлось подождать до полуночи и им бы удалось пожить немного дольше.
Бесшумно, как змей, тщательно рассчитывая каждое движение, Келвин забрался выше по склону горы, выше того места, где, по его расчетам, находились позиции стрелков, и начал методический поиск, условно разбив местность на квадраты. Келвин позаботился о маскировке – на нем было импровизированное пончо из одеяла оливкового цвета. Он отрезал полоски от одеяла и обернул ими кисти и пальцы, как для тепла, так и для того, чтобы не оставить отпечатки. Еще одна полоска одеяла была обернута вокруг его головы; он просунул между слоями обмотки веточки и листья. Когда он не двигался, невооруженным глазом заметить его было невозможно.
Время шло, а Келвин ничего не видел. Он уже начал сомневаться в том, что правильно рассчитал их местоположение. Они могли перенести огневые точки в другое место. В последнем случае он здорово облажался, и кто-то уже сейчас, возможно, рисует крестик на его голове. Но пока голова его была на месте, целая и невредимая, и он продолжал мучительно медленно ползти, выискивая хоть что-нибудь, что могло выдать огневую точку.
В пятнадцати футах он заметил тусклое зеленоватое свечение. Этот тупой осел оставил включенным циферблат часов, засекая время. Тупица. На задание не надевают часы с подсветкой. Надевают часы со светящимися стрелками и черным защитным кожухом на циферблате. Успех проекта или его провал кроется в деталях, это точно. И эта мелочь выдала стрелка. Во всем остальном позиция была выбрана удачно: парень лежал на животе, что давало более устойчивую платформу для стрельбы, и был хорошо защищен со всех сторон камнями.
Парень был полностью поглощен своим занятием – он медленно сканировал местность тепловизором. Он не почуял присутствия Келвина даже тогда, когда Келвин оказался всего в двух шагах от него. Он умер, даже не почтив приход смерти. Позвоночник судорожно дернулся, и парень затих.
Такой маневр требовал мастерства и безупречного владения техникой. И еще большой физической силы.
Келвин обыскал мертвеца, обнаружив у него на ремне охотничий нож. Келвин знал, что найдет его там. Он вытащил нож и осмотрел его. Ничего, сгодится. Он сунул нож себе за ремень и, понадеявшись на то, что не поранится об него, подтащил тело повыше, на камни, так, чтобы со стороны могло показаться, словно он оступился и упал. Такое случается. Увы.
Келвин забрал винтовку мертвеца и положил ее себе на плечо. Тепловизором он просканировал склон горы. Ага. Вот они – тепловые сигнатуры. Следующая позиция была отсюда в нескольких сотнях ярдов и немного ниже. Она годилась для более точной прицельной стрельбы. Еще дальше, там, где раньше стоял мост, показалось другое свечение. Так-так. Как раз там, где он предполагал. Три огневых точки, как он и думал. Келвин просканировал горы выше и ниже, но не обнаружил ничего, кроме мелких животных и пары оленей.
Винтовка была настоящим произведением искусства, отлично сбалансированная, и легла в руку как влитая. Но Келвин оставил ее на склоне рядом с парнем, которому она принадлежала. Теперь все действительно выглядело как случайность.
Бесшумно, словно тень, Келвин отправился по душу второго стрелка.
Госс чувствовал, что все летит к чертям. Он сидел в палатке, играя в покер с Тигом и его кузеном, Троем Ганнелом, но сосредоточиться на игре не мог и потому постоянно проигрывал.
Токстел был на грани нервного срыва. Невозможно вести переговоры с людьми, которые не желают разговаривать. Никакого движения там, в осажденном городе, последнее время тоже не наблюдалось, но Госс чертовски хорошо знал, что они перемещаются за этими фортификационными сооружениями, которые понастроили. Они каким-то образом забрали мертвых. Тиг сказал, что они либо как следует вымокли в ледяной воде, либо устроили нечто вроде передвижной баррикады, за которой смогли прятаться. Все это сильно напоминало сцены из фильма про средневековую войну, но Госс склонялся к более простому объяснению – вода.
126 
