Я налила кофе и себе тоже. Чуть-чуть полегчало. Я даже подумала о том, что, если Арсен исчез, это к лучшему. Можно вляпаться в такую историю…
Я вздохнула, вспомнив то, что случилось прошлой ночью. К щекам прихлынула кровь. Внизу живота что-то вздрогнуло и заныло.
— Варечка очень осуждает меня за то, что я бросил семью, — слышала я словно издалека голос дедушки. — Женя, твоя мать, тоже. Я понимаю. На семейных устоях, как ни верти, все общество держится. Но с какой стати, позвольте, именно я должен его держать? Я что, атлант? — Он задумчиво размешивал в чашке кофе. — Никакой я не атлант — я дедушка Егор. «Из-за лесу, из-за гор ехал дедушка Егор», — пропел он неожиданно высоким фальцетом, перегнулся через стол и сказал, глядя на меня в упор: — А лучше всего, чтобы окружающие не видели ни лица твоей жизни, ни ее изнанки. Для этого всего-навсего нужно быть великим актером, но ведь жизнь и есть ни на минуту не прекращающийся спектакль. Сегодня играем греческую трагедию, завтра — русский водевиль. Играем одинаково увлеченно и профессионально. Как ты думаешь, я прав?
Он протянул руку и погладил меня по голому плечу. Я почему-то вздрогнула.
— Да. Если все принимать всерьез, и в самом деле можно сыграть в ящик. Или кого-то убить, — сказала я. — Как ты думаешь, почему люди так любят друг друга обманывать?
— Потому что они слишком серьезно воспринимают жизнь. Знаешь, кто самый умный человек на земле? Никогда не догадаешься. Цирковой клоун, с лицом, размалеванным красно-белой краской, и в больших неуклюжих башмаках. Он говорит людям: смейтесь над собой, облегчайте душу. Только не стройте постных рож. Тот, кто часто смеется, никогда не возьмет в руки топор или нож и не поднимет его на ближнего. Мошенниками и убийцами бывают люди с постными скучными физиономиями…
Он говорил еще, время от времени касаясь своей рукой моего обнаженного плеча, и я каждый раз вздрагивала от его прикосновения. Я погрузилась в свои нерадостные думы. Мне вдруг пришло в голову, что я должна увидеться с Арсеном и сказать ему, что люблю его. Иначе то, что произошло между нами ночью, можно назвать одним отвратительным словом: разврат.
— Ты пользовался моей лазейкой? — осторожно поинтересовалась я.
— Да. Я через нее вышел и вошел. Потом еще раз вышел и еще раз вошел. Замечательное изобретение. Правда, немножко узковато, но если вобрать живот и…
— Ты никого не видел в саду?
— Не обратил внимания. Был погружен в собственные переживания.
Дедушка встал, громко отодвинув стул.
— А вот и Варечка. — Я тоже услышала, как хлопнула входная дверь. — Внимание, занавес. Попрошу всех актеров, участвующих в сцене, занять свои места. — Дедушка Егор застегнул воротничок рубашки, пригладил рукой волосы. — Ну, я пошел, — бодрым голосом заявил он. — Спасибо тебе, Сашенька, за компанию.
— И куда ты, интересно, намылился? — поинтересовалась из коридора бабушка.
— Купить «Мурзилку». Не знаешь, Варечка, в киоске на Маяковской продают «Мурзилку»?
Бабушка что-то проворчала. Похоже, она была не в настроении.
* * *
Марго нашла меня в саду. Я взобралась на теплый бетон фонтанчика и пялилась бессмысленно на крольчатник.
— Жанку зарезали, — сообщила Марго, присаживаясь рядом и обдавая меня запахом духов и свежего пота. — Ты не знаешь, где Женька?
— Понятия не имею.
— Ты слышала, что я сказала?
— Зарезали Жанку.
— Похоже, для тебя это не новость.
Марго наклонила голову и попыталась заглянуть мне в глаза, но я опустила веки.
— Я почти не знала ее.
— Ты про нее спрашивала. Вчера. С чего это вдруг?
— Да так. Встретила недавно на Бродвее.
— Говорят, просто плавала в крови. Ей перерезали кухонным ножом горло, а потом выпотрошили живот. Представляешь?.. Да проснись же ты наконец. — Марго принялась меня тормошить, и я от неожиданности до крови прикусила язык.
— Отстань. Мне больно. — Я почувствовала, как по подбородку сбегает тоненькая струйка слюны.
Марго достала из сумки платочек и вытерла мой подбородок.
— Не хочешь проведать своего дружка? К нему уже пускают. Первым, как то и полагается, визит нанес следователь.
— Следователь? Почему?
— Пока не знаю. У тебя есть возможность расспросить Славку лично.