47 
Богослужение закончилось, и люди устремились к алтарю. Я оказалась в первой дюжине, поскольку, как и прежде, находилась во время церемонии в привилегированной части храма. Принеся свои жертвы, я направилась к выходу в сопровождении Мэгги, и в нескольких шагах от входа столкнулась со жрецом. Я привычно склонила голову, опуская глаза.
- Ученица Вероника, - кивнул в свою очередь жрец. - Я вижу, ваш супруг по-прежнему пренебрегает своими обязанностями прихожанина. Это большой грех. Он навлекает на себя гнев богов, и их возмездие непременно воспоследует.
Люди, направлявшиеся к выходу из храма, останавливались и прислушивались. Вокруг нас потихоньку собиралась толпа. А я внезапно начала злиться. И поняла, что больше не хочу, опустив глазки, терпеливо выслушивать всё, что ему заблагорассудится сказать. А ещё поняла, что вовсе не обязана это делать. Он ведь не мой Учитель, а просто жрец из городского храма. А я уже не пансионерка, а виконтесса.
- А почему это, собственно говоря, вы всякий раз считаете нужным вспомнить о моём муже? - с раздражением спросила я. - Вам не хватает других тем для рассуждений, кроме как раз за разом трепать его имя? Может быть, он не выполняет свои обязанности по отношению к этому виконтству? Завышает налоги, вершит несправедливый суд, поощряет взяточничество?
Я с удовлетворением отметила то, как опешил жрец, даже отступил на полшага назад под моим напором. В то же время старалась игнорировать внимание собравшихся, с любопытством ловивших каждое произносимое слово.
- Он нарушает закон богов, а это гораздо важнее всего прочего! - воскликнул, опомнившись, жрец. - Наставить его на путь праведника есть моя прямая обязанность.
- Прекрасно. - Я даже не думала спорить. - Раз вы проявляете такую похвальную заботу о его душе, почему бы вам не отправиться в замок и не побеседовать с ним лично? Если, конечно, он вас примет.
В последнем я сильно сомневалась, равно как и в том, что Дамиан погладил бы меня по головке за такую идею. Но поскольку я не сомневалась, что моё предложение жрец не примет, переживать было не из-за чего.
- Что же касается важности, - продолжила я, - мы можем спросить об этом у ваших прихожан. Любопытно будет узнать, что представляется им более существенным - налоги и суды или частота походов виконта в храм.
Уже договаривая эти слова, я почувствовала, что излишне увлеклась. Сейчас прихожане поддержат своего Учителя, и я буду выглядеть полной дурой. Вот демоны, надо было вовремя остановиться! Замолчала бы на два предложения раньше, развернулась бы и вышла из храма... И тут, к моему немалому удивлению, какой-то парень из толпы вдруг выкрикнул:
- А виконтесса права! Какое нам дело до того, насколько набожен виконт?
Эти слова словно прорвали плотину молчания: теперь многочисленные прихожане заговорили одновременно. Точки зрения звучали прямо противоположные, однако сторонники жреца были в несомненном меньшинстве. Я вновь повернулась к священнослужителю, испытав незнакомое прежде - и вне всяких сомнений греховное - чувство торжества.
- Вам известно, что мой муж совместно с настоятелем монастыря святого Веллира занимаются строительством в городе лазарета? - осведомилась я. - Такой факт вам тоже представляется не имеющим особого значения? Отчего-то настоятель другого мнения. Может быть, стоит поинтересоваться на этот счёт у совета жрецов?
- Лазарет строится на монастырские и общественные деньги, - поспешил отклонить мой аргумент жрец.
Но я уже успела кое в чём разобраться и была достаточно подкована в данном вопросе.
- На четверть строительство ведётся на личные средства виконта, - поправила я.
- Ты всё правильно говоришь, милая! - заявила, выступая вперёд, какая-то старая женщина. - А заодно спроси у этого лицемера, на что уходят те деньги, что люди жертвуют храму. А то деньги стекаются сюда - и исчезают, и никто ни разу не слышал, чтобы они были потрачены хоть на какое-нибудь богоугодное дело.
- Отчего же, и спрошу. - Я устремила выжидательный взгляд на жреца.
- Как ты смеешь, женщина, вторгаться в дела Триады, которые тебя не касаются? - возмущённо напустился на старуху жрец. - Ты берёшь на свою душу тяжкий грех, и бойся, если не сумеешь его искупить!
- Тебе не испугать меня демонами, - чрезвычайно спокойно ответила женщина. - Я тридцать лет проработала сестрой милосердия. Уверена, что после этого боги простят мне дерзость в общении.
47 
