61 
— Нет, не вешайте. Лена Мосина не проснулась?
— Ох… У вас, наверное, к ней срочное дело?
— Неважно. Давайте я лучше буду рассказывать вам забавные истории?
— Не хочу.
— Хотите, буду петь? Я знаю много песен…
— Не нужно.
— Что, вы ничего не хотите?
— Хочу кофе.
— Вот черт. Где же я вам возьму кофе? Я же разговариваю с вами по телефону?
— Тогда молчите.
— Я не могу молчать — вдруг вы тогда тоже заснете?
— Я не засну. Я штопаю носок.
— Вы будете штопать носок и тоже заснете. Кто же тогда позовет мне Лену Мосину?
— Она проснется, увидит, что трубка снята и возьмет ее послушать.
— А вдруг она ее повесит?
— Повесит? На что вы намекаете?
— А вдруг Лена Мосина просто возьмет и повесит трубку?
— И не станет ее слушать?
— А вы считаете, что станет слушать?
— Не считаю.
— Тогда не спите…
… В селе Окульевка Архангельской области жила раньше бабка Антонина. В молодости за нее сватался председатель, но она пошла за Василия, и родились у них дети: Саша, Сережа и девочка Нина. Саша родил Петю и Машу, Сережа родил Мишу и Лешу, Маша родила Анну. Миша родил Наташу, Лешу задавила машина, Анна шла по улице, когда прямо перед ней сверху свалился толстый рябой кот. Свалился удачно, на все четыре лапы, и тут же метнулся в ближайшие кусты прятаться. Анна заплакала от испуга и села на асфальт, уронив лопатку и ведерко. Маша поправила прическу, взглянула на часы, подняла Анну с асфальта, утерла ей нос платком и они пошли дальше, к песочнице…
— Алло?
— Да?
— Вы знаете, я звоню с мобильного, у меня сейчас сядут батарейки. Позовите Лену Мосину. Разбудите ее — уже пора вставать.
— Вы так считаете?
— Да. Уже все проснулись. Уже детей повели в песочницы. Вы знаете — уже пора.
— Я боюсь, она будет недовольна…
— Ничего, она сначала будет недовольна, а потом умоется и покушает, и…
— И?
— Разбудите ее. У меня кончается заряд батарей.
— Ничего. Вы позже перезвоните из дома или с работы.
— Я больше не стану перезванивать.
— Ах, даже так?
— Даже так. Мне непременно нужно сейчас. Я хочу ей сказать…
— Признаться?
— Ах, нет же… Сказать… Сказать… нужно. О главном. Сейчас. Чтобы она…
— О чем же?
— Вы же не Лена Мосина?
— А чем я хуже?
— Вам это сейчас не нужно.
— Как?
— Вам это сейчас ни к чему. Вы сейчас штопаете носок. Неужели можно так долго штопать носок? Какой же это должен быть носок? Какая дырка? А Лена Мосина спит. И я должен сказать ей.
— Вы хам!
— Позовите!
— Вы хам!!
— Немедленно!
— Вы негодяй и хам и наверняка женатый мужчина!
— Я вас умоляю…
… Голоса, голоса, шум, словно кто-то дерется, и словно коту привязали к хвосту пустую консервную банку, дети плачут, потом сразу смеются, потом шаги, снова голоса… Специальная машина урчит под окном и глотает в себя мусор… Лена Мосина еще полежала на полу, приходя в себя. Шея сильно болела, а локтем она ушиблась, наверное, о табуретку и вдавила жвачку в ковер — теперь ее ничем не выведешь… Телефон?
— Лена? Лена Мосина? Лена! Леночка, я так рад, послушайте, какая-то женщина, что у вас за женщина, зачем она, с носком, я… Уже долго, вы спали, ну что ж, ну что ж, не суть, неважно, послушайте, я звоню, чтобы вы знали, я…
— Алло? Алло? Алло, вас не слышно! Что вы хотели? Алло?
Лена Мосина послушала, как затихают вдалеке короткие гудки, вздохнула, закрыла глаза — и заснула, прямо здесь, на полу.
Про Странную Ми
В одиннадцать часов пятьдесят шесть минут утра Странная Ми стояла посреди комнаты в одной правой тапке, надетой на левую ногу. Левую тапку она держала в правой руке и била ей по морде толстого Юлия — рябого кота-кастрата в возрасте четырех лет.
«Никогда, слышишь ты, скотина, никогда больше не прыгай мне на лицо! Никогда, сволочь, больше не садись своей волосатой задницей мне на лицо, ты понял?!» — кричала Странная Ми.
Юлий рычал, отплевывался, делал страшные глаза, но почему-то даже не пытался убежать.
«Ты, урод! — Странная Ми ткнула ему тапкой в нос. — В глаза мне смотри, урод! Отвечай, сволочь, — будешь еще так делать?»
Кот простонал что-то невнятное и испуганно плюнул на покачивающуюся около его морды тапку.
«Гадина…» — Странная Ми поправила волосы, взглянула на настенные часы и вдруг заторопилась, напоследок запнула кота в дальний угол комнаты и полезла обратно — в гроб.
61 
