36 
– Я не девушка, – откликнулась Мишель, – а матрос и кок, у меня так в контракте записано. Кстати, Майкл, там еще сказано, что меня будут кормить три раза в день.
– Не «будут», а ты будешь всех кормить!
– Это в море, а на берегу меня надо обучать и кормить. Мы до сих пор не завтракали, а уже одиннадцатый час.
– Правда? – поразился Майкл. – Сейчас закажу что-нибудь.
– Не надо, – откликнулась хозяйка, выходя на веранду со скворчащей сковородкой. – Я ей уже сделала омлет, а то ты ее голодом заморишь. Посмотри, какая худенькая, тебе не стыдно?
– По сравнению с тобой кто угодно будет худеньким, – справедливо заметил Майкл и встал покрепче в ожидании неизбежного ответа.
Воспользовавшись заминкой, Гретель утащила Ганса из теплой компании Майкловых друзей, которые уже давали добрые советы, в основном на тему воспитания барышень и споров с женщинами.
Ганс все никак не мог привыкнуть к тому, что этот разгильдяй, вечно слегка навеселе, забывающий поесть, переодеться, не знающий, утро на дворе или вечер, в море становится совершенной машиной, содержит яхту в идеальном состоянии, знает все отмели и рифы на Наветренных островах, прокладывает курсы хоть по GPS, хоть по звездам и может стоять вахту сорок восемь часов, если нет подмены. Однако, глядя на него на террасе «Неряхи Джо», многие потенциальные пассажиры не решались положиться на такого капитана. Майкл относился к этому высокомерно-философски; кстати, он и сам мог послать куда подальше даже самого щедрого клиента, если тот казался ему хамоватым или даже просто дураком. Так что особого капитала он не скопил, но у него была яхта и дом с плоской крышей под звездным небом, а больше ему ничего не требовалось.
Наконец они завернули за угол, за здание таможни, откуда доносились взрывы хохота, и через палисадник подошли к крыльцу библиотеки. Гретель охнула, увидев очередной распустившийся клематис, и Ганс решил не ждать ее, вошел один.
Ему нравилось здесь всё. И сам дом необычной архитектуры с высокими узкими окнами, и прохлада, и полумрак внутри, и особенный запах книг. И эхо тут было особенное – не такое, как в жилых домах, или в магазинах, или в портовых складах. Впрочем, похоже на эхо в мастерской Джона. И библиотекарша была замечательная – мисс Джонсон, старая дева в седых буклях, тоже из китобойской семьи. Сама она училась в классическом университете где-то на материке, вернулась, замуж так и не вышла, но племянников и племянниц, теперь уже и внучатых, у нее было много. Для них она держала в высокой напольной вазе шоколадные конфеты – в библиотеке было всегда прохладно, и конфеты не таяли. Кроме шкафов с книгами, в комнате было множество удивительных предметов: компасы, секстаны, барометр, еще какие-то древние приборы – все из потускневшей меди, с четкими делениями, строгими циферблатами и шкалами. Старинный глобус, с любовно выписанными морскими чудовищами на месте Антарктиды. На стене – старый винчестер с отполированным стертым прикладом, рапира и кортик. Чучело аллигатора висело под потолком, белоснежный попугай бродил по клетке, цепляясь мозолистыми лапами за прутья, – он умел открывать дверцу, иногда летал по комнате, но предпочитал проводить время у себя, качаясь в кольце и разговаривая сам с собой или с хозяйкой.
Все это, да и сам дом, когда-то принадлежало отцу мисс Джонсон. Он был из шкиперов. Две другие дочки вышли замуж, а мисс Джонсон осталась хранительницей. Старый Джонсон, говорят, был человеком образованным, всегда уважал книги, а на старости лет проводил дни в саду, в качалке, читая неспешные толстые классические романы, исторические сочинения, книги по естествознанию и даже отцов Церкви. После его смерти мисс Джонсон решила – не пропадать же библиотеке, и открыла ее для публики. Жители охотно жертвовали книги, иногда собирали деньги, помогали содержать дом в порядке. Как раз недавно Ганс чистил желоба, скоро ведь ждали первых дождей. Гретель, конечно, часто помогала в саду: мисс Джонсон последнее время мучил радикулит, и она только давала указания. К тому же она не всем доверяла, а про Гретель сказала при всех, повелительно: «У этой девочки „зеленый палец“, она мне может помогать».
Ганс вошел, слегка пригнувшись, через невысокую входную дверь. В старые времена строили потеснее, а Ганс был здорово выше большинства островитян и пошире в плечах, правда, худ и довольно нескладен на вид. И в помещении он как-то никогда не знал, куда себя деть, вот и сейчас, озираясь в поисках хозяйки, то хватался за стул, то прислонялся к косяку и в конце концов решил позвать на помощь Гретель. Они столкнулись в дверях.
36 
