Последние отзывы

  121  

Я молча устраивал ветки в вазе. Пару раз они упали, и только тогда я заметил, что мои пальцы дрожат. Габи окончательно пришла в себя, начав узнавать нас. Теперь жди вопросов. Самое тяжелое, оказывается, еще предстояло.

Подойдя к кровати, я увидел оставленное Груддой питье.

– Надо допить, Габи, – сказал негромко.

Габи сделал несколько глотков и сомкнула бледные губы. Я опять уложил ее, расправил волосы.

– Весна, – сказал я, – чувствуешь запах? Пора выздоравливать, Габи.

– Весна? Я так долго… а…

Я ожидал вопросов об Альберте, но услышал другое:

– А кто меня лечил… ухаживал…

– Все понемногу, – небрежно сказал я. – Твои родственники пичкали тебя всякими колдовскими снадобьями. Так что спи и не заставляй их ждать твоего выздоровления.

Я был рад вдвойне, что Габи теперь почти все время спала – она набиралась сил и не задавала вопросов. Заодно отсыпался и я.

Однажды утром я открыл глаза и понял, что моя подопечная не спит. Она лежала тихо, дышала ровно, но голова ее была повернута в мою сторону – казалось, Габи разглядывала меня сквозь повязку.

Поняв, что я проснулся, спросила – ровно, спокойно:

– Асмур, у меня нет глаз?

– Да, Габи, – сказал я тяжело.

– И Альберт умер?

– Да. Кто тебе сказал?

– Никто. Я знаю.

Она отвернулась и ни в этот день, ни в многие другие не сказала уже ни слова.

Я успел только ударить по ножу кулаком. Нож выпал из ее рук, но, стоя на коленях на постели, Габи крикнула:

– Я все равно убью себя! Все равно!

Вне себя от ярости, я сунул к ее лицу окровавленный кулак и заорал:

– Да! Делай это! Делай, что хочешь, вспарывай себе живот, перерезай горло! Убивай себя, если тебе плевать, что Альберт умер, чтобы ты жила! Убивай!

И вылетел из комнаты.

Прошло часа два, прежде чем я успокоился и опомнился, и пожалел о своих словах. Пятнистый Асмур, вздыхая, положил широкую тяжелую морду мне на колени, и, помаргивая, смотрел на меня грустными золотыми глазами – глазами Элджи. Я похлопал его по выпуклой башке. Поднялся, взяв за колючий ошейник.

– Пойдем-ка навестим хозяйку, парень.

Я протащил его, упирающегося и огрызающегося, по лестницам и коридорам, распахнул дверь и провозгласил с порога:

– Догадайся, кто пришел к тебе в гости!

Габи, лежащая калачиком на кровати, подняла напряженную голову и сказала изумленно:

– Но это Асмур!

«Два Асмура», – мрачно подумал я. Мой тезка сорвался с места, ликуя и скуля, бросился к хозяйке, становясь на дыбы и прыгая вокруг кровати так высоко, что я испугался, как бы он не ушиб голову о потолок. Габи смеялась, загораживаясь руками. Я с трудом успокоил пса – он прилег у кровати, улыбаясь и часто двигая раздвоенным языком. Свесив руку, Габи гладила его густую шкуру.

– Расскажи мне… про Альберта, – наконец попросила она.

Слушала молча. Лицо ее было неподвижным.

– Гива сказала, что ты никого не подпускал ко мне. Все делал сам. Так?

– Просто возвращал тебе долг, – сказал я быстро. – Ты ведь тогда тоже лечила меня.

– Дай руку. Не ту, порезанную…

Я не перевязал ладонь и теперь, после борьбы с псом, у меня снова шла кровь. Габи подержала ее на весу. Помолчала:

– Я должна… Позови. Позови их всех. Пусть это будет твой первый Королевский совет.

Они собрались – собрались все, кроме умерших. Недавно вернулся наш старший брат Артон, долго странствовавший и ставший во многих мирах знаменитым бардом и сказителем. На совете я увидел в первый раз и Анкера – молодую копию Арона, только более молчаливого и легко краснеющего.

Габи полусидела на высоких подушках, положив поверх покрывала белые тонкие руки.

При первых же ее словах я встал и отошел к окну, повернувшись ко всем спиной. Габи пришла к Габриэлле, чтобы узнать правду. Всю правду о прошлом Асмура. Габриэлла мне не врала. Во всяком случае, о себе и Ашуре. Габи слово в слово пересказала то, что я уже знал, за исключением того, что Ашур должен был выдать убитого Асмура за себя, а себя – за Асмура. Вот только была ли смерть Ашура случайностью или частью плана Габриэллы, осталось для нас неизвестным.

Габи умолкла – и никто не осмелился спросить, почему Габриэлла рассказала все это, и что произошло дальше.

– А ты теперь что-нибудь вспомнил?

Вопрос был обращен ко мне. Я обернулся, затылком ощущая порывистый весенний ветер.

– Нет. Наверное, мне это уже не суждено.

Я помолчал.

  121