24 
Я резко натянула поводья. Лохмач осел назад, недовольно заплясал. Уперлась рукой в бедро.
– Давай-ка договоримся, капитан! Пока ты здесь, ты будешь подчиняться мне – или вон тебе горы и море!
– Я подчиняюсь лишь лорду, которому присягал! Тебе я клятвы не давал!
– Я и не требую от тебя никакой присяги – ты солдат и рано или поздно уйдешь отсюда! Будь я побогаче, я бы наняла вас. Но денег у меня нет, и потому я напоминаю – у вас долг передо мной. Ваши жизни, наш приют. Верни его – и ты свободен.
Он слушал меня, сцепив челюсти. Напомнив о долге, я, похоже, оскорбила его, но он не оставил мне другого выхода. Я была готова к вспышке гнева, но Эрл сказал только:
– Ты не представляешь, насколько хорошо я это помню. Иначе бы…
И, не договорив, тронул коня. Я смотрела ему вслед, хмурясь: что это было? Угроза? Предупреждение?
– Да не так же! – Я с досадой вырвала из рук юного Кея меч, встала в привычную стойку. – Когда ты наносишь удар, открываешь плечо. Видишь? Если тебе не дорога рука, пожалей свою мать. Смотри, вот так. Теперь ты. Нет. Еще сильней. Неплохо. Почти так. Порджес, погоняй его как следует!
Повернулась – и едва не столкнулась с наблюдавшим за нами Эрлом.
– Эко диво! – сказал он с насмешливым удивлением. – Ты еще и воинов обучаешь, леди?
– Почему бы и нет?
Он перевел взгляд на утоптанную площадку.
– Деревянные мечи… И давно ты готовишь эту армию, леди? Крестьяне лучше орудуют вилами.
– От стрейкеров одними вилами не отмашешься. Конечно, учитель из меня никудышный, но у нас есть опытные воины…
– Немногому же они их научили, – проворчал Эрл. Повысил голос. – Рэнд, Фокс, покажите-ка ребяткам, что такое настоящий мечник!
Я отступила, наблюдая за вышедшими в круг солдатами. Что ж, теперь дело за Эрлом… Словно услышав мои мысли, капитан обернулся. Нашел меня взглядом.
– Ты неплохо владеешь мечом. Для женщины, конечно. Кто учил?
– Отец.
– Агнор? Зачем ему это было надо?
…Он приходил за мной, отрывая от тканья холстов, от вышивания, от очага, от всего того, что должна знать и уметь хозяйка дома, уводил, давал в руки меч и ставил против себя. Это было тяжело, и больно, и страшно, и синяки и ссадины не заживали месяцами, и он никогда не ругал и не хвалил меня, но раз за разом я поднимала меч немеющими руками и кивала ему: «Начнем»…
– Может, ему просто больше некого было учить.
Эрл смотрел на сгрудившихся вокруг площадки мужчин.
– В любом случае, – сказал он наконец, но как-то издалека, словно думал о своем, – у вас нет настоящего оружия. Луки хороши, но не в ближнем бою.
– Идем со мной.
Оружейная была пуста уже многие десятки лет: столько, сколько Гавань не воевала. Но теперь…
Я откинула мешковину. Эрл быстро наклонился и присвистнул:
– Боги! Что это?
Меч стал продолжением его руки – смертоносным и прекрасным продолжением. Эрл коснулся его с нежностью, словно ласкал кожу любимой женщины. Отступил, рассекая затхлый воздух быстрыми взмахами, – меч взлетел и опустился в его руку, как охотничий сокол…
Когда капитан обернулся, худое его лицо сияло.
– Откуда такое богатство, леди? Это же долматцы… Откуда эти мечи?
– Последнее золото Гавани и несколько месяцев опасного пути. Это получше деревянных мечей, капитан? Ты будешь учить моих людей?
Он тряхнул головой, откидывая назад длинные прямые пряди волос.
– Да я и не отказывался… Идем к Дэйву.
Увидев меня, лорд сделал попытку приподняться на постели и растерянно улыбнулся:
– Прошу прощения, леди…
У него было очень приятное лицо и красивая улыбка. Я слегка смутилась под его заинтересованным взглядом.
– Как вы себя чувствуете?
– Совсем неплохо… благодаря вашей заботе и хлопотам леди Ильмы.
Он оглянулся. Ильма была тут как тут – сидела, слегка зарумянившись и не сводя с него сияющих глаз.
– Что вы, лорд, какие хлопоты…
– Я пока не могу отблагодарить вас за все, что вы сделали для нас, но вы можете полностью положиться на моего капитана. Он опытный воин и отличный офицер. Я без колебаний бы доверил ему свою жизнь и жизнь своих людей.
Чувствуя, как у меня запылали щеки, я посмотрела на Эрла. Он сидел в углу и переводил внимательные глаза с меня на Дэйва. Наверняка давно разгадал наши опасения и рассказал о них своему другу…
– Мы недолго будем злоупотреблять вашим гостеприимством. Дайте время поджить ранам, утихнуть бурям – и мы вас оставим. Но до того никто не будет даром есть ваш хлеб…
24 
