224 
- Аббатиса, - холодно поприветствовала женщина.
Энн вспомнила, что у Алессандры была длинная коса. Длинная коса, которую она всегда укладывала короной. Теперь её седеющие волосы были обкромсаны и свободно висели чуть выше плеч. Энн подумала, что эта прическа куда больше подходит к её довольно-таки выдающемуся носу.
- Я принесла вам поесть, Аббатиса, если хотите.
- Почему? Почему ты принесла мне поесть?
- Его Превосходительство желает, чтобы вас кормили.
- Почему ты?
- Вы меня не любите, Аббатиса, - чуть улыбнулась женщина.
Энн постаралась выдать как можно более сердитый взгляд. Но сильно сомневалась, что с такой опухшей физиономией, как у нее, ей это удастся.
- Вообще-то говоря, сестра Алессандра, я люблю тебя так же, как люблю всех чад Создателя. Мне просто претят твои действия. Ты продала свою душу Безымянному.
- Владетелю Подземного Мира. - Улыбка сестры Алессандры стала чуть шире. - Значит, вы можете любить женщину, ставшую сестрой Тьмы?
Энн отвернулась, хотя от миски с жарким шел божественный аромат. Беседовать дальше с падшей сестрой она не желала.
Будучи закованной, Энн не могла есть самостоятельно. Она безоговорочно отказалась принимать пищу из рук солгавших ей сестер и предавших её, вместо того, чтобы стать свободными. И до сего момента её кормили солдаты. Обязанность эта не вызывал у них восторга. И, судя по всему, результатом их отвращения к обязанности кормить старуху и было появление тут сестры Алессандры.
Сестра Алессандра поднесла ложку ко рту Энн.
- Вот, поешьте. Я сама приготовила.
- Почему?
- Потому что подумала, что вам понравится.
- Надоело отрывать ножки муравьям, сестра?
- Какая же у вас отменная память, Аббатиса! Я не делю этого с детства, с тех пор, как впервые появилась во дворце Пророков. Если мне не изменяет память, именно вы убедили меня расстаться с этой привычкой, поняв, что я просто несчастна, оказавшись вдали от дома.
Ну а теперь попробуйте ложечку. Пожалуйста!
Энн искренне изумилась, услышав из уст этой женщины слово "пожалуйста". И открыла рот. Есть было больно, но если не есть, то ослабеешь. Энн могла отказаться от пищи или найти какой-нибудь другой способ умереть, но у неё имелась поставленная перед ней задача и, следовательно, повод жить.
- Неплохо, сестра Алессандра. Совсем даже недурственно.
Сестра Алессандра улыбнулась вроде бы с гордостью.
- Я же вам говорила! Вот, съешьте еще.
Энн медленно ела, аккуратно пережевывая мягки овощи, стараясь не травмировать лишний раз поврежденную челюсть. Куски мяса она попросту заглатывала, не жуя, чтобы не повредить заживающую как придется челюсть.
- На губе у вас, похоже, останется шрам.
- Мои любовники очень огорчатся, что моя красота пострадала.
Сестра Алессандра засмеялась. Не грубым или циничным хохотом, а искренним звенящим веселым смехом.
- Вы всегда могли меня рассмешить, Аббатиса.
- Да, - ядовито ответила Энн. - Поэтому-то я и не понимала так долго, что ты перешла на сторону зла. Я думала, что моя малышка Алессандра, моя счастливая веселушка Алессандра никогда не окажется втянутой в злые игры. Я так верила, что ты любишь Свет.
Улыбка сестры Алессандры испарилась.
- А я и любила, Аббатиса.
- Пфе! - Фыркнула Энн. - Ты любила только себя!
Женщина некоторое время помешивала суп, затем протянула следующую ложку.
- А может вы и правы, Аббатиса. Обычно вы всегда были правы.
Энн тщательно жевала овощи, взглядом изучая мрачную крошечную палатку. Она устроила такой бенц, когда её попытались оставить с сестрами Света, что Джегань, похоже, предпочел поместить её в персональную маленькую палатку. Каждую ночь в землю вгонялся длинный стальной штырь, к которому её приковывали. А палатку ставили уже потом.
Днем же, когда армия готовилась двигаться дальше, её засовывали в деревянный сундук, который запирали то ли на замок, то ли с помощью какого-то штыря. Энн точно не знала, потому что сидела внутри сундука, когда его запирали и отпирали. Затем сундуку грузили в закрытый фургон без окон и вентиляции. Это Энн знала, поскольку ухитрилась проковырять щелку между плохо подогнанными досками сундука.
Останавливаясь на ночь, Энн из сундука вытаскивали и одна из сестер сопровождал её в уборную, затем бывшую Аббатису приковывали к штырю и ставили палатку. Если ей вдруг приспичивало в течение дня, то выбор у неё был небогатый. Либо терпеть, либо нет.
224 
